Катерина Алексеева - Ещё увидимся

Вокруг настолько тихо, что можно услышать даже прерывистое дыхание обсидиановых сверчков. Этот звук перекликается лишь с сердцебиением куропатки с голубыми когтями, доносящимся откуда-то издалека. Настолько темно, что на некоторых поворотах, если закрыть глаза, а потом снова открыть, можно разглядеть отражение своей души в тайном незримом зеркале. Но встречаются и места, где горит в течение минуты, а затем снова потухает на неопределённое количество времени один-единственный фонарь, излучающий то тускло-жёлтый, то ярко-белый свет. Настолько холодно, что даже внутренние органы покрылись инеем, а пальцы ног от отсутствия обуви скоро превратятся в снежинки. Настолько страшно и одиноко, что, будучи суеверной, безумно радуешься чёрной кошке, пробежавшей перед тобой через дорогу. А может, это была не кошка? Может, перед тобой и вовсе никто не пробегал, и в очередной раз тебе это показалось?

Вот вдали уже виднеется синеватое мерцание витрины заброшенного ларька, закрывшегося по причине загадочного убийства продавщицы Эльвиры. Потом, когда иллюминация снова остаётся далеко позади, в воздухе витает аромат трупного яда и сирени, а также появляется чувство неминуемой смерти, близится самый мрачный переулок, в котором водятся питбультерьеры. Но, кажется, в кромешной темноте прячется кто-то страшнее них. Этот некто не упустит из виду ни одного твоего движения – даже самого незначительного. Он точно знает, как ты пошевелишь пальцем в следующую секунду. Он знает о тебе совершенно всё: о чём ты думаешь прямо сейчас и о чём подумаешь завтра перед сном; что вчера ты выкинула свой завтрак в окно… не потому, что он был невкусным или ты не была голодна, а потому, что в глазах копилки в форме кролика на настенной полке ты увидела презрительное осуждение; и даже о той постыдной игре, которой ты увлекалась под северным мостом много лет назад; а также то, сколько родинок и шрамов у тебя под одеждой.

Но кто же он? Быть может, это психически неполноценный серийный маньяк? В таком случае всё не так плохо! Ведь он забрал бы тебя из этого вгоняющего в дрожь места, где ты постепенно сходишь с ума. Или это твоя мать, которую ты не помнишь, поскольку она утопилась, когда ты была ещё ребёнком? Вероятно, это то самое существо из твоих страшных снов, которое выглядит не вполне привлекательно: лицом оно чем-то похоже на слепого лешего, его волосы пахнут протухшей рыбой, а ресницы слиплись от молочной пенки.

А может, это обычная утка? Да! Просто утка! Самая обычная утка. У неё нет экстрасенсорных способностей и знаний о скрытых гранях внешней среды. Тогда почему же она так пристально следит за тобой и почему видит тебя насквозь целиком и полностью?

Вот уже совсем близко, заросший в любое время года мхом и цветами изумрудной лозы, домик дяди Анфима. Говорят, бедный старик совсем обезумел после смерти жены и не выходил на улицу уже много лет. Вокруг дома всё усыпано трупами мышей, крыс и опарышей; окна, в которых давно не загорался свет, побили местные люмпены; почтовый ящик намеревается упасть с полусгнившей опоры от количества никому не нужных газет и писем, адресованных дяде Анфиму, а может, и его супруге… Рядом на площадке стоят ржавые качели, на которых медленно качается фантом без головы и без туловища. Скорее всего, если бы у него было лицо, оно выражало бы безысходную глубочайшую тоску.

Внезапно на противоположной стороне улицы, как будто бы из ниоткуда, появилась незнакомая странная бабка. Наверное, она вышла из невидимого портала, разделяющего параллельные реальности, или просто проникла сквозь высокий шиферный забор, за которым находится кладбище. Глядя на её серое безобразное лицо, можно предположить, что она прожила несколько столетий, а может, и тысячелетий, причём довольно неспокойной, лишённой всяческих радостей жизнью.

Её образ, состоящий из явно очень старой, в некоторых местах порванной кофты, чёрной хлопчатобумажной юбки и аккуратно завязанного на голове растрёпанного пёстрого платка, дополняли сапоги огромного размера, полностью закрывающие длинные ноги. В целом она была похожа на восставшую из мёртвых колхозницу. Она вдруг резко обернулась и сквозь мрак посмотрела прямо в глаза. Своими тёмными, как гибель непорочности, туннелями зрачков она проникла в душу и, прочитав все мысли без остатка, стала тщательно перебирать нити сознания. Этот взгляд точно запомнится на всю жизнь как самое плохое, что может в ней произойти. Это как будто бы все люди, которых ты любишь, прокляли тебя, собравшись в единое целое.