Эва Бинчик - Эпоха человека: риторика и апатия антропоцена 

Конец ХХ века ознаменовался появлением удивительной концепции в научном сообществе. В 2000 году двое выдающихся ученых – американский биолог Юджин Ф. Стормер и голландский исследователь атмосферы Пауль Крутцен (лауреат Нобелевской премии по химии 1995 года) – предложили назвать современную геологическую эпоху антропоценом, то есть «эпохой человека»2. Это предложение вызвало широкий резонанс, и понятие антропоцена приковало к себе внимание, послужив поводом для обсуждения непривычных тем. Эти дискуссии и легли в основу настоящей книги.

Стормер и Крутцен указывали на то, что деятельность человека и его влияние на облик планеты – ее литосферу, гидросферу и атмосферу – достигли сегодня беспрецедентных масштабов. Homo sapiens как вид, утверждали они, теперь можно рассматривать как главный фактор, определяющий состояние планеты на геологическом уровне. Символическим началом антропоцена, по мысли Стормера и Крутцена, можно считать момент, когда Джеймс Уатт запатентовал паровой двигатель (1784) – изобретение, способствовавшее промышленной революции, интенсивному использованию ископаемого топлива и выбросам углекислого газа (CO_>2) в атмосферу3. Исследователи подчеркнули, что действия человека влекут за собой опасные одновременные изменения планетарной среды по многим ключевым параметрам. Об этом свидетельствуют данные, согласно которым человечество уже перешагнуло так называемые планетарные границы, особенно если говорить об изменении климата, разрушении почвы, повышении кислотности океана, нарушении биогеохимических циклов Земли (то есть круговорота азота и фосфора) и темпах, которыми уменьшается разнообразие биологических видов (так называемое шестое массовое вымирание).

Антропоцен определяют как эпоху, для которой характерно «активное вмешательство человека в процессы, определяющие геологическую эволюцию планеты»4. Для геологической эпохи это очень непродолжительный период. Впечатление, которое произвела новая концепция, объясняется именно несопоставимостью эпохи человека с другими геологическими эпохами. Плейстоцен, начавшийся 2,58 миллиона лет назад, продолжался до наступления эпохи голоцена, которая началась около 11,7 тысяч лет назад, когда растаял ледниковый щит на Скандинавском полуострове. Формальное признание теории антропоцена (которого еще не произошло) стало бы событием исключительным с точки зрения стандартов геологии и стратиграфии.

Парадоксальное предложение выделить эпоху человека как самостоятельную эру исходило от представителей точных (формальных и естественных) наук во времена, когда в сфере гуманитарных наук все громче звучали призывы к окончательному отказу от антропоцентризма, прежде всего из‐за присущей ему гордыни5. Проявлением такой гордыни можно было бы счесть и термин «антропоцен». Ведь на рубеже XX–XXI веков исследователи, занимающиеся такими гуманитарными дисциплинами, как эколингвистика, антропология, этология, биоистория, экологическая этика, а также этика науки и техники, говорили, что мы неминуемо придем к постантропоцентризму, и подчеркивали, как важна экосправедливость в отношении разных биологических видов. Упомянутым переменам способствовали и доводы в пользу создания постгуманитарных дисциплин, экологизации гуманитарных наук, внесения в общественные теории поправок с учетом экологической обстановки и развития политической экологии. Цель этой последней дисциплины – обеспечить стабильное будущее всей совокупности видов (человека и нечеловеческих существ), а не разделять заботу о природе и о человеческом обществе. Французский философ и социолог Бруно Латур убедил многих теоретиков и аналитиков, что нет смысла далее использовать риторику защиты природы (в обычном смысле этих слов)