Глеб Васильев - Эпизоды Фантастического Характера: том второй

Эпизоды Фантастического Характера

том второй, последний

с комментариями Говарда Филлипса Лавкрафта

Предисловие от автора

Дорогой друг!

Если тебе посчастливилось ознакомиться с первым томом Эпизодов Фантастического Характера, который столь любезно снабдил своими комментариями один из величайших мастеров сказочного слова Ханс Кристиан Андерсен, то ты знаешь – Мир Фантастики поистине фантастичен и непредсказуем. Даже когда тебе кажется, что весь он на твоей ладони, что ты с ним нос к носу, он легко и изящно может самым неожиданным образом ухватить тебя за хвост. Точнее, за хвост твоего воображения. Конечно, если ты способен вообразить, будто бы у твоего воображения имеется такая любопытная анатомическая особенность, как хвост.

Если же первый том не удостоился твоего внимания – не беда. Второй и последний на текущий момент том Эпизодов Фантастического Характера уже оскалил хищные клыки, сощурил свои полыхающие огнем глаза с веретенообразными зрачками, ловит каждое твое движение и готов мертвой хваткой вцепиться в хвост твоего воображения или в то, что у твоего воображения вместо хвоста.

К сожалению, комментировать и, как он выразился, «даже взглядом притрагиваться к продолжению этой ужаснейше и злонравнейшей книжицы – компиляции человеческого безумия и дурновкусия» Ханс Кристиан отказался. Признаться, такой поворот событий я поначалу принял близко к сердцу. Мне-то казалось, что мы с Андерсеном неплохо подружились. Впрочем, наверняка у него просто нашлись более важные и срочные дела, о которых он не захотел распространяться. А про «злонравную книжицу» Ханс Кристиан сказал лишь из вежливости, чтобы не оставлять меня в подвешенном состоянии и дать мне карт-бланш на поиски другого – менее занятого комментатора.

С радостью спешу сообщить, что мой поиск увенчался сокрушительным успехом. В качестве комментатора мне удалось заполучить настоящий бриллиант фантастической литературной сцены – Говарда Филлипса Лавкрафта! Вот уж кто знает толк в хитроумных ужасах и не станет сетовать на «человеческое безумие» выдуманных сюжетов. К тому же, создатель великого вечно зовущего Ктулху, Дагона и ночных мверзей с перепончатыми кожистыми крыльями едва ли будет тут и там к месту и не очень поминать Господа (ничего личного, Ханс Кристиан, но как по мне, то с этим ты палку явно перегнул).

Автору «Хребтов Безумия» и «Герберта Уэста – реаниматора» я доверяю полностью и безраздельно. Человек, ставший проводником, усилиями которого такая прелесть, как Некрономикон, попала в наш мир, решительно не может испортить что либо. На этом покончим с предисловием и перейдем к словам.

Итак, Герберт, тебе слово!

Здравствуйте. Хочу сразу уточнить, что когда говорю слово «здравствуйте», то и в мыслях не имею желать доброго здравия никому из вас, а всего лишь соблюдаю правила приличия. На собственном опыте я не раз убедился, что правила приличия многократно важнее благих пожеланий. Все, чье благополучие меня беспокоило, умерли, не доставив мне удовольствия уйти первым, проведя жизнь в окружении близких людей. Не стану говорить о родителях, заботами о собственном физическом и ментальном здоровье не утруждавшихся. Но Роберт Говард, с которым мы были так дружны на протяжении почти полутора десятка лет… Роберт, как ты мог так со мной поступить? Да что я – разве для того ты изваял могучего Конана из Кимерии, чтобы выстрелить в свою прекрасную голову из пистолета? Печально вышло… За то с правилами приличия все обстоит значительно лучше. Людей, их соблюдающих, гораздо проще терпеть – они не испражняются на улице, не пытаются вступить с тобой в сексуальны контакт помимо твоего желания и не стреляют из своих пистолетов в твою голову. Жутко воображать мир, в котором не существовало бы правил приличия – голов на плечах не осталось бы решительно ни у кого – все они были бы отстрелены напрочь. Что касается времен и тяжелых времен, то, на мой взгляд, это абсолютно одно и то же. Тяжесть времени никак не зависит от того, в каком времени прошлого, настоящего или будущего это время находится – в любом случае оно едва выносимо. Однако в разрезе изобразительной литературы «Тяжелые времена» мне нравятся гораздо больше, чем просто «Времена». Хотя, я сам скорее прибег бы к названию «Невыразимо опустошающе жутко тяжелые времена».