Сергей Пациашвили - Эгоизм щедрости. Исследование о бессознательном в экономике

Эксперименты по бессознательной щедрости снова и, пожалуй, более неотвратимо, чем когда-либо, поставили науку перед серьёзной проблемой происхождения «неэгоистического» в человеке. Кажется, что наука приблизилась наиболее плотно к некоторой глубокой склонности человека к бескорыстию, к самоотверженности, руководящей человеческим поведением. Тут бы и начать снова превозносить человека, как некоторого господина природы или во всяком случае, как уникальный вид, выделяющийся на фоне прочих животных, но проблема в том, что похожие, хоть и не столь точные эксперименты, были проведены и на животных со сложным мозгом, и показали схожие результаты. Но вместо того, чтобы торопиться и животных называть бескорыстными, попробуем всё-таки найти другое, не христианское объяснение всему, обнаруженному исследователями. И прежде всего, нужно обратить внимание на детали одного эксперимента, проведённого исследовательской группой немецких учёных под руководством С. Парк. [Soyoung Q. Park, Thorsten Kahnt, Azade Dogan, Sabrina Strang, Ernst Fehr & Philippe N. Tobler, «Нейронная связь между щедростью и счастьем», Nature Communications, 8, 15964 doi: 10.1038/ncomms15964 (2017).].

В ходе эксперимента было выделено две группы подопытных. Каждая группа получала какой-то предмет, и первая группа обещала этот предмет подарить, а вторая – оставить себе. Томограф высокой мощности регистрировал активацию нейронов счастья в мозгу именно у первой группы подопытных. Из условий эксперимента следует два вывода: 1. Предмет, предназначенный для подарка, сам был получен в дар. Стало быть, если бы этот предмет был получен трудом, то активации нейронов счастья в мозгу не произошло бы. 2. Поскольку этот предмет был получен в дар, участники эксперимента не боролись между собой за получение данного предмета, между ними не было соперничества за обладание чем-то. Отсюда напрашивается вывод, что если бы такое соперничество было, и предмет был бы получен в результате борьбы, то дарить такой предмет тоже было тяжело, а его дарение незнакомому человеку не вызывало бы активацию нейронов счастья в мозгу. Уже исходя из этих условий, можно усомниться в бескорыстии данного акта дарения, ведь с учётом всех условий эксперимента получится, что вор или разбойник, отнимающий чужое имущество, должен быть более бескорыстным. Действительно, он не трудится и может не бороться за обладание какой-то вещи, а просто получить её без особых усилий. Если такой вор украл вещь, чтобы кому-то её подарить, то в его мозгу активируются такие же нейроны счастья, какие возникают у дарящего подопытного. Но предполагать в воре некоторое бескорыстие от этого было бы непростительной наивностью. В криминальных сводках нередки случаи, когда вор проматывал украденное имущество за одну ночь за какими-нибудь азартными играми. Это расточительство, это тоже можно назвать подарком. Или вор может часть имущества присвоить себе, а часть предназначить для подарка, и, если следовать условиям эксперимента, у него тоже могут активироваться нейроны счастья. Ведь, как показано, активация этих нейронов происходит только от обещания сделать подарок. Идя на преступление, вор может и не знать, сколько похищенного имущества окажется у него в руках, возможно, его добыча будет больше, чем он обещал кому-то подарить. Разницу он, конечно же, присвоит себе, потратит на собственное благополучие и удовольствия. В таком случае он никак не может быть бескорыстным.

С другой стороны, человек, который тяжёлым трудом, потом и кровью добывает свой хлеб и жертвует кому-то часть того, что имеет, не испытывает активации нейронов счастья в мозгу, он, согласно условиям эксперимента, должен быть назван корыстным человеком. Да, он что-то отдаёт, это выглядит, как бескорыстие, но внутри, в глубине души он сожалеет об этом подарке, значит, он – корыстный человек. Отсюда вообще может показаться, что исследователи открыли никакую не щедрость, а склонность человека к расточительству, которое во всех моральных системах считается пороком в отличии от щедрости, которая полагается добродетелью. Но добродетелью является осознанная щедрость, а расточительство может быть бессознательным. Если согласиться с современными нейронауками в том, что щедрость может быть исключительно сознательной, то придётся признать, что исследователи открыли не нравственность, а глубочайшую безнравственность человека. Но не будет спешить с выводами. Рассмотрим для начала, откуда вообще взялось стремление нейронаук находить во всём либо сознательность, либо предпосылку сознания. и бессознательное готовы рассматривать только как некоторое предсознание. Такая точка зрения берёт начало, судя по всему, ещё с философа Сократа, который первым предложил формулу добродетель=счастье=разумность. Только разумный человек может различать добро и зло, и только способность различать добро и зло делает счастливым. Все неразумные животные таким образом полагаются существами несчастными. Хотя исследования биолога Франса Вааля обнаружили некоторое «неэгоистическое» поведение у высших приматов и даже у собак, что позволяет исключить из этой формулы разумность. Тем не менее, нейронауки продолжают настаивать, что способность различать добро и зло является результатом сознательной деятельности, поэтому любая щедрость так или иначе должна быть сознательной, тем более если она вызывает активацию нейронов счастья в мозгу, то есть, подтверждает вроде бы экспериментально формулу Сократа. Заблуждение Сократа так плотно укоренилось в религии и науках, что уже давно был забыт его автор, он был бесчисленное множество раз цитирован, и сейчас уже больше вспоминают тех, кто цитировали тех, кто цитировали Сократа. Хотя указанный эксперимент, как мы видим, как раз ставит под сомнение точку зрения Сократа. Теперь получается, что преступник, человек безнравственный по крайней мере в какие-то моменты своей жизни может быть более счастливым, чем человек нравственный.