Анжелика Лавицкая (Dead Moon) - Дом, в котором жила бы Эля

ПРОЛОГ

– Что же тебе спокойно не живётся, если выжила? – час назад она задавала мне этот же вопрос, но с другой интонацией – она была в шоке, когда увидела меня: живую, невредимую, немного постаревшую, но в целом – выглядевшую неплохо для живого мертвеца. Впрочем, мертвецом всё это время я оставалась только для неё – она почему-то была уверена, что меня убили или я сдохла от передоза.

И вправду: что же мне спокойно не живётся? Вон её подружка, которую она сама же посадила в тюрьму, – живёт спокойно с тех пор, как я её вытащила: почти уснула за барной стойкой, на лице застыла нелепая улыбка пьяной эйфории.

– Расслабься, – отвечаю я своей давней… подруге? Злейшему врагу? Сейчас, в клубе, среди сотни живых людей, среди настоящей жизни, кажется, что я всё это выдумала. – У меня нет оружия, – продолжаю я, – твоя охрана меня так облапала, что я и в сиськах бы ничего не пронесла, – выпиваю; выпивка не даёт поднять из пыли воспоминания, но они поднимаются, и я снова выдаю: – Контора у тебя крутая, а атмосфера та же самая – шлюшарник.

Лет десять назад я получила бы от нее по морде, упала бы на пол, мне вкололи ли бы дозу, и я бы поплыла навстречу очередному или очередным….

Сейчас она улыбается, топит оливку в пойле, смотрит на свою подружку – Надежду. Какое потрясающее имя, и с этим именем она почти сдохла – нет тут у нас никакой надежды.

– О, дорогая моя, кто кого сегодня домой повезёт, – она теряет интерес к нашему разговору, трясёт Надежду за плечо, – та оживает, что-то говорит, но дурацкая музыка своим бум-бум-бум заглушает всё, и я ничего не слышу.

«…Музыка твоя – говно», – вспоминаются слова Данилы Багрова.

Алёна Владимировна потянула свою подчинённую в дамский гадюшник; зовут меня с собой, но я вовремя соображаю, что именно там она и сможет избавиться от меня, а заодно и от этой глупой Наденьки. В толпе она не будет устраивать расправу; или это всё моя паранойя. Отмахиваюсь – я никуда с тобой не пойду, подожду здесь.

– Тогда закажи что-нибудь, мы быстро, – командует Алёна.

Идеальный момент. До чего только ни доводит отчаянная месть: я верю, что это сработает; ведь это уже сработало, я это видела; главное – ничего не перепутать. Ярик предупреждал, что со спиртным мешать не стоит – возможна смерть; а мне и нужна смерть этой суки, за этим я сюда и приехала.

Достаю телефон, чтобы позвонить Антону. Не знаю, что я ему скажу, но он хотя бы будет знать, где меня искать, если что-то пойдёт не так.

«Эля, можно вернуться домой?» – сообщение от Кристи. Этого ещё не хватало!

Словно если я напишу «Нельзя» – она не вернётся вместе с этим чудаком. Не ждала я, что так быстро они сдадутся и свернут назад. Мать вашу!

«Можно. Я тебя жду», – одной рукой вру, второй собираюсь убить: стакан Алёны Владимировны наполняется чем-то ужасным, на флакончике корявым почерком Ярика написано: «Память».

«Вечная память, Алёна Владимировна!» – всё внутри меня ликует; хотя было бы правильнее «Вечное забвение»: хочу забыть о тебе раз и навсегда, чтобы ты больше и не думала появляться ни в моём прошлом, ни, тем более, в моём будущем. Всё закончится. Сейчас. Не так кровопролитно…. Впрочем, это можно будет устроить позже.

Они возвращаются к стойке.

– Эля, а вы давно в городе? – Надя обгоняет Алёну и… хватает её стакан! Нет! Нет! Нет! Если я закричу – я себя выдам, если я выбью стакан – я себя выдам тем более!

«Спасибо! Мы выезжаем завтра утром!» – сообщение от Кристи.

Господи! Как всё неправильно! Как всё не вовремя!

– Проблемы? – Алёна закидывает мне руку на плечо, пытаясь попутно заглянуть в экран моего телефона; она потягивает безопасный виски; яд выпила её подруга.

Скидываю её руку, залпом выпиваю то, что было в стакане, закрываю лицо руками – всё должно было быть не так. Как и тысячу лет назад. Сука!

– Повтори, – бросаю я бармену.

– Мне… не… на… до… – закрывая стакан ладонью, мямлит Надюша.