Анастасия Гвоздкова - До потери пульса
До потери пульса
Пролог
В 8 утра на улице Правды раздался оглушительный выстрел. Она не смела остановиться и посмотреть назад, чтобы удостовериться в том, что Колибри ещё дышит. Ей самой катастрофически не хватало воздуха. Ещё один квартал – и она выйдет из поля зрения тупорылого Тони и его приспешников. К тому же, он слепой. Во всяком случае, на один глаз. А со вторым разве что в биллиардных зависать. Причём в качестве наблюдателя со стаканом пива. Уж там-то он не промахнётся.
Внезапно из кармана олимпийки выпал школьный пропуск и флаер из нового магазина косметики.
Какой ещё Тони? Это же не типичный фильм про мафиози.
Попав в неприлично широкую лужу, флаер моментально намок и начал сбрасывать кожу цветными целлюлозными полосками. С неба что-то невразумительно брызгало. Улица молчала. И только хлюпанье кроссовок по лужам и прерывистое дыхание довольно бесцеремонно нарушали эту тишину.
Ну его, этого Тони. Это Сраного Тони. А-х-а-х-а. Да. Так лучше. Но всё равно к чёрту его.
На полпути к садику длинноногая фигура в чёрных легинсах с довольно-таки выразительными полосками от грязи в стиле «адидас» резко остановилась, не преставая часто дышать. Она прислушивалась к бешеному ритму сердца и неприязненно морщилась в попытке вернуть былое состояние спокойствия и умиротворения. Бегунья расположила ладони на коленях и опустила голову вниз. В ушах что-то пульсировало, она снова поморщилась и сглотнула. Минуту спустя кроссовки перескакивали через лужи с тем же энтузиазмом, что и раньше, но уже в направлении дома с тремя эркерами, навалившимися друг на друга. Надо было спрятаться от дождя. Фигура проскользнула в парадную и на четвёртом этаже громко чихнула, чертыхнувшись впоследствии. Рука потянулась в карман за ключами. Снова ругательство. Нет пропуска.
– Сдурела что ли? Простынешь!
Ну всё. Тони крышка. Здесь даже он бессилен. Даша закатила глаза.
Мама в вафельном халате выглянула из-за двери, пряча лицо за копной свалявшихся за ночь волос. Ей было необходимо удостовериться в том, что дочь действительно есть за что отругать и это, не учитывая вчерашнюю немытую посуду.
Лязгнул засов, бегунья сдула со лба мокрые сосульки волос, стоя лицом в коридор. Мама, выждав несколько секунд, второпях подбежала к дочери с гигантским полотенцем в руках и замотала её в махровый кокон, периодически потирая его руками.
– Ма-ам. Ну ё-моё. Отстань! Чего ты опять со своим одеялом привязалась?
Мама не останавливалась. Она натирала полотенце так сильно, как будто хотела разжечь костёр прямо в квартире. Прямо на дочке. Что ж, так она сразу поплатится за все грехи. И за немытую посуду в том числе.
– Даш! Не дёргайся, ей-богу!
Полотенце нагрелось недопустимо сильно.
– Ма-ам. – доносилось еле слышно из кокона. – Ма-ам. – уже громче. – Ма-ам! – громоподобный возглас пролетел по коридору. Даша напряглась и с усилием сдёрнула с себя полотенце. – Перестань. Спалишь.
– Ладно тебе. – мать сконфуженно начала сворачивать полотенце, аккуратно поправляя рукой мокрые пряди дочки. – Иди переоденься. Кострище подождёт.
Даша остановила мать, коснувшись её руки, и молча прошла в комнату, оставляя за собой мокрые следы.
Её мама даже не поняла, наверное, что дочь в коем-то веке занялась полезным занятием!
Чудное чучело стояло посреди комнаты с шапкой наэлектризовавшихся каштановых волос. Насквозь мокрая олимпийка и потерянный проездной неприятно давили на ещё неустоявшуюся подростковую психику и как будто бы разом умалили все плюсы бега по утрам и личное достижение бегуньи – попытку сделать полноценный забег под дождём.
Хлопнула дверь в ванную. Зашипел душ. Сначала резко, агрессивно, потом мягче, приятнее. В щель под дверью проползали отрывки какой-то песни на английском языке. Сначала неуверенно, как-то дёргано, нервно, а потом всё более плавно и певуче. Вместе с душем успокоилась и заструилась и песня. П-ш-ш-ш. «Чёрт!». П-ш-ш-ш. «Твою ж мать!». Кипяток. И снова: «Dug my way out, Blood and fire, Bad decisions, That's alright, Welcome to my silly life»