Энрид Алаев - Дневник Энрида Борисовича Алаева. Том 2

Дорогой дедушка!

Удивительно, что я могу встречаться с тобой на страницах твоих дневников! Второй дневник, «Первая радость», ты писал уже в возрасте 24–25 лет. Ты пишешь, что некоторое время считал, что дневники ведут лишь великие люди да сентиментальные студентки, но потом пришел к выводу, что каждый человек должен иметь какое-то подобие дневника, в котором он подводил бы итоги своей работы, в меру философствовал, записывал хоть и редкие, но умные мысли. Это прекрасно, что благодаря тому, что ты вернулся к подробному описанию своей жизни, мы можем заглянуть в нее и увидеть, как проходили годы твоей учебы в Рижском военно-политическом училище ВВС СССР, как ты общался с друзьями, как сдавал экзамены, как вел художественную самодеятельность, как лежал в больнице, как преодолевал трудности на своем первом рабочем месте и многое другое. Благодаря письмам, которые ты писал своим родителям и брату Леониду в 1942–1946 годах, можно перекинуть мостик от первого дневника ко второму. Они некоторым образом восполнили хронологический пробел того периода, когда ты не делал дневниковых записей. Сколько теплых и добрых стихотворений ты написал в этот период своей жизни! Как в них слышится твоя (да, сентиментальная!) душа, твоя любовь к Родине, любовь к жизни и нежная тоска по любимой девушке – Лидии Пичугиной. Благодаря дневнику мы узнаем и об истории ваших отношении, поскольку ты делаешь экскурс в прошлое. Вот уж, действительно, роман! Фотографии ее не сохранилось, но по трогательным строкам стихотворения «Твой портрет» можно представить ее образ – как улыбаются ее глаза, как взлетают ресницы… Из этого стихотворения очевидно, что благодаря Лиде в твоей душе всегда была весна и что любовь для тебя – это песня, несмотря на то, что в ее сердце ты «числился гостем».

Ты далеко. Тебя здесь нет.

Лишь в мыслях ласку встречи грею.

Ты далеко. Но твой портрет

Висит над головой моею.

Смотрю на милые черты –

Они до боли мне знакомы.

И мне сдается, будто ты

Сидишь со мною рядом, дома.

Читая твой второй дневник, я обнаружила интересную деталь: ты хотел, чтобы тебя называли Геной. Заинтересовавшись этим фактом, я узнала, что ты не хотел выделяться, поэтому свое уникальное, единственное в своем роде имя – Энрид ты не хотел «афишировать». Но не выделяться у тебя все равно не получалось. Тому подтверждение – твой аттестат без единой четверки. Интересные предметы тебе пришлось изучать: бомбометание, воз – душную навигацию, воздушно -стрелковую подготовку… Сквозь канцеляризмы поздравительного письма, написанного Вере Константиновне, твоей маме, невозможно не уловить то, как восхищались тобой твои однокурсники, как они гордились тобой. Как ей, должно быть, было приятно прочесть такое письмо и узнать, что она воспитала такого достойного сына. При своей чрезмерной занятости ты умудрился еще и получить географическое образование в пединституте г. Рига. Твой рассказ о педагогической практике в своей родной школе в Москве умилителен. Знаю из личного опыта, что слушать твои объяснения – одно удовольствие! Как повезло твоим ученицам, что им преподавал та – кой харизматичный и обаятельный практикант! Восхищает в твоем дневнике многое: и твой безупречный каллиграфический почерк, и твои рассуждения о жизни, твои выразительные описания друзей, твое умение планировать свою работу, а также – юмор и искренность. Ты дорожил солдатской дружбой, с уважением относился к руководству и коллегам, умел достойно пройти любую сложную ситуацию. Я не сомневаюсь, что тем, кому попадет в руки твой дневник, будет невероятно интересно погрузиться в то время, когда он писался, и что для многих читателей жизненным девизом станут твои строки:

Лить слезу, коль нету счастья –

Самое пустое.

В жизни беды будут часто –

Горевать не стоит.

Никогда еще на свете

Не было такого,

Чтобы солнце на рассвете

Не взошло бы снова.