Дон Нигро - Диоген и другие

«Диоген/Diogenes the Dog/1992». Диоген… Не совсем Диоген, возможно, Диоген нашего времени, знает многое из того, чего не мог знать Диоген настоящий, делится своими мыслями о сущности жизни, о свободе и о многом, многом другом. С ним не обязательно соглашаться, но выслушать вполне можно.

(Один персонаж, ДИОГЕН, грязный старик в лохмотьях, говорит с пустой сцены). Одежда такова, что с первого взгляда невозможно определить, из какой он эпохи).

ДИОГЕН (кашляет, ужасно, с надрывом, и обращается к зрителям). Позвольте мне, до того, как я откинусь, поделиться с вами малой толикой моих обширных знаний. (Опять отвратительный кашель). Наблюдая за крохотной мышкой, бегающей туда-сюда, не ища места для жилья, не боясь темноты, не замечая… (Кашель). Ничего такого, что мы рассматриваем жизненно необходимым, я открыл средства, позволяющие приспособиться… (Кашель). К обстоятельствам. (Долгий приступ кашля). Эй, дружище, я воняю, так? В добавление к той невероятной грязи, которая стала для меня привычным состоянием, в последнее время я обнаружил, что начал гнить. Просто отвратительно, так, сладенькая? (Пытается смеяться, но смех тут же переходит в кашель). Когда я увидел улитку, которая тащила на себе раковину, я отменил заказ на особняк, потому что возникла идея, что быть можно и в пустой дренажной трубе. Но если по какой-то причине человек не может не войти в дом, прежде всего нужно похвалить хозяйку за красивый интерьер, потом извиниться и наложить кучу в углу. Если у тебя есть сомнения, всегда бери пример с животных. Уходи как можно дальше от цивилизации, к жизни белок. Тебе не нужна тарелка, есть можно и с тротуара, барной стойки Бога. Правильно? Я прав? Да? (Указывает на кого-то из зрителей). Классная пара буферов, малышка. (Хриплый смешок). Я получаю большее удовольствие от того, что загораю на камне и пью из лужи, чем какой-нибудь богач, трахая свою сестру. (Кашель). Времена года. Времена года давно уже моя самая большая радость. Жара. Холод. Дождь. Засуха. Их смена. Тело чувствует. Хорошо. (Замечает пролетающую муху, ловко ловит ее, отправляет в рот). Белок. Я люблю есть то, что движется, чувствовать, как они трепыхаются, спускаясь в желудок. Но мой фаворит – ячменный кекс, добрый старый ячменный кекс, не то, что рыбья икра, которую едят знатные и богатые. Воду из ручья, в который ссут, я предпочитаю лучшему вину. Удовольствие ведет меня к моей бочке. Я живу в бочке. Нашел ее. Какие-то ублюдки разломали мою дренажную трубу, вот я и переехал в бочку. Уютно. Надежно. Я наслаждаюсь своей бочкой, как Ксеркс наслаждался Вавилоном. Если сравнивать наслаждение, мое больше. Жизнь Ксеркса была не без наслаждений, это так, но все его наслаждения сопровождались горем для кого-то еще. А мои наслаждения ни у кого рыданий не вызывают. Если, конечно, у меня самого не возникает желание рыдать. Тогда я рыдаю. (Рыдает). БЛА-А-А-А-А-А-АХ! ВА-А-А-А-А-А-А-АХ! Видите? Получается у меня хорошо. В этом гораздо больше удовольствия, если ты сам выбираешь, рыдать или не рыдать. Я выбираю короткую дорогу к блаженству, дорогу, которая ведет к огню. Оставь надежду, всяк, сюда входящий. зато ад для компании. Не то, чтобы я, время от времени, чего-то не жажду, скажем, женщину, чтобы поиграть с ней сами знаете во что, но, если по большому счету, мне удалось, и достаточно успешно, отказаться от надежды. Я победил многих и мощных призраков. Бедность, изгнание, бесчестие, злость, боль, стремление, страх, и самый страшный зверь, о двух спинах, приходящий снова и снова, изгнать которого труднее всего. От всех избавился, пусть и не сразу. Эй, дорогуша, ты очень даже ничего. (Достает резиновую куклу с большими глазами, которая при сжатии пищит и еще больше выпучивает глаза. Дважды сжимает ее). Я отрицаю удовольствия других. Мои оставляю. Я – основатель. Я установил правила. Я могу их нарушать. В каком-то смысле я – Бог. Где моя мыльница? Где мое мыло? ДОБРОДЕТЕЛЬ! ЭЙ, ВСЕ, ДОБРОДЕТЕЛЬ, АЛЛИЛУЙЯ! (