СанаА Бова - Девочка с коробкой теней

© СанаА Бова, 2025

ISBN 978-5-0067-4216-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Когда в коридорах гулко отдавались шаги воспитателей, а за окнами лежала тяжёлая тишина, словно серая ткань, девочка по имени Яна прижимала к себе картонную коробку. Она носила её, как носят у сердца что-то самое ценное и хрупкое. Коробка была с ней всегда: на обеде, на прогулке, на занятиях, даже в душной спальне, где ночью скрипели пружины кроватей, и кто-то тихо плакал во сне. Коробка была некрасивой, обшарпанной, на углу пятно от чая, сбоку кусочек оторванной ручки. На крышке рисунок фиолетовой ручкой – две человеческие фигурки с соединёнными руками.

Яна не расставалась с ней с тех пор, как в детском доме стала одной, с тех самых пор, как уехала последняя из её «настоящих» подруг. Остальные исчезали и раньше: кто-то находил семью, кого-то переводили в другой приют, кто-то уезжал на лечение и не возвращался. Каждый раз внутри Яны будто что-то ломалось. Воспитательницы говорили, что так устроена жизнь, что надо быть сильной и уметь отпускать. Но Яна знала: у неё не получится. Не потому что слабая, а потому что пустота – это самое страшное.

В коробке хранились её тени, воспоминания, к которым она возвращалась, когда в доме становилось особенно холодно и страшно. Там были старые фотографии: кривая полароидная, где ей ещё шесть, а рядом мальчик в очках, которого она помнила только по прозвищу Леший; кусочек открытки с розовым зайцем и надписью «Я вернусь»; маленькие оригами-журавлики дело рук Дашки, самой первой подруги, уехавшей к новой маме и не написавшей ни одного письма. Но главное, там были её нарисованные тени: вырезанные силуэты детей, похожие на комки света, вырванные из бумаги.

Каждая тень – это не просто портрет. Яна вырезала их ночью, склонившись под одеялом с маленькими ножницами, работая левой рукой, потому что правая была искусственной, чужой, тяжёлой. Мама когда-то называла её «серебряной девочкой», но Яна ненавидела это слово, протез был неловким, иногда больно натирал кожу, а главное – всегда напоминал ей, что она другая.

Но ночью, когда руки дрожали, а в коридоре стихал плач, Яна рисовала новую тень, вырезала силуэт и аккуратно подписывала: «Маша – смех», «Варя – косички», «Костя – шёпот под кроватью». Это были её друзья, которых она не могла больше видеть, но которые всё ещё были с ней, здесь, в этой коробке, которую никто не имел права открывать.

Она берегла коробку пуще глаза. Если кто-то случайно касался её, Яна напрягалась, сжимала зубы и хмурилась так, что даже старшие не решались дразнить. Только один раз воспитательница попыталась её отобрать:

– Зачем таскать с собой мусор?

Но Яна так громко закричала, что испугались даже те, кто обычно смеялся над ней.

– Пусть носит, – сказала тогда самая старшая няня. – У каждого своё лекарство от одиночества.

Так и ходила, худая, с огромными глазами, где оседали все ночные страхи, с этой коробкой, обёрнутой в тонкие пальцы левой руки и пристёгнутой к туловищу ремнём, чтобы случайно не уронить.

Весна в тот год пришла поздно. Капли с крыш падали лениво, во дворе всё ещё лежали серые островки снега, и только в душе у Яны было вечное ожидание: что-то обязательно случится, что-то изменится. Но дни шли один за другим, и ничто не предвещало перемен.

Воспитательницы говорили о том, что скоро появится новая девочка. Яна слушала в пол-уха – за годы в доме она привыкла, что новенькие быстро становятся своими или исчезают, не оставив даже имени. Но когда эту девочку привели, она сразу почувствовала что-то необычное. Девочка была шумной, взъерошенной, с веснушками и живым, дерзким взглядом. Она смеялась громко, ругалась без страха, а главное не боялась ни старших, ни взрослых.

Звали её Лиза. Сначала она производила впечатление урагана: могла хлопнуть дверью, сесть не на своё место, лихо взять чужую игрушку, даже спорить с воспитательницей, если та делала ей замечание. Другие дети сразу начали её сторониться, а самые дерзкие – подшучивать. Но Лиза не сдавалась. Она держалась так, словно была рождена для битвы.