Роман Канушкин - Дети Робинзона Крузо

В бледных ладонях струится вода,

В бледных ладонях следы барракуд.

Хищно смеется морская звезда,

Робинзон Крузо на двадцать секунд.[1]

Ночь над Москвой. Капли весенней воды на лобовых стеклах автомобилей. В них преломляются несущиеся огни – автострада третьего кольца. В этом городе появился человек, наделивший каждую каплю неведомой формой жизни. Нам нет пока до этого дела. Нас ждет кое-что поважнее: автобан… Сумрачный немецкий гений выстроил лучшие в мире дороги для лучших в мире автомобилей. Эту фразу повторяет человек в деловом костюме от Armani – монотонный шепот сквозь звуки ночного города. Человек стоит в темноте посреди недавно открывшегося салона продажи автомобилей. И еще запах… Мы ведь знаем, как пахнет снег, который вот-вот начнет таять. Запах спелых арбузов… И нам известно кое-что про эту летучесть новой воды. Говорят, у тех, кто слабо понимает в подобном деле, начинает течь крыша. И они отмахиваются какими-то светско-доверительными фразами – мол, весенняя депрессивная колбасня. Но тут маши – не маши, а от этого «кап-кап» еще не придумали надежных зонтиков. Некоторым же никакие зонты не нужны. Они вдыхают полной грудью влажный воздух, словно там, за снегом и арбузами плещутся воды неведомого тайного моря, и радуются подступающему освобождению.

Этот человек в костюме от Armani. Его зовут Дмитрий Олегович Бобков; он, между прочим, директор данного предприятия и находится здесь на вполне законных основаниях. Если не задаваться лишними вопросами, – а это всегда правильно, – то можно и не обратить внимания на немецкую кувалду, которую Дмитрий Олегович чуть боязливо поглаживает по пластиковой ручке. Поди их, директоров, разбери. Тем более директоров временных, на первые три месяца, потому как Дмитрий Олегович – птица гораздо более высокого полета.

Ну, конечно, никакая он не птица – это все глупости, modus operandi языка, но про три весенних месяца – чистая правда.

Дмитрий Олегович Бобков в автобизнесе давно, больше десяти лет. И до сего момента он по-настоящему гордился тремя вещами. Своей работой: Дмитрий Олегович возглавлял крупнейшую дилерскую сеть, открывал новые автосалоны и даже первые три месяца, пока предприятие не встанет на ноги, директорствовал в них лично. Своей знаменитой на всю Москву еще с советских времен коллекцией антиквариата – когда обычно печальноликие знатоки с трепетным восторгом шепчут друг другу на ухо, что вот этот стол, стул или кресло с обилием тонкой резьбы – не просто анонимное рококо, а подлинный чиппендейл так же, как и тот массив не обычное настоящее красное дерево, а так, на минуточку, обычный хэпплуайт. Ох-ох, уж Дмитрий Олегович знал цену этим быстрым красноречивым взглядам. И ловил кайф. Жадно, словно за всеми тихими благоговением, завистливым восхищением и того же свойства равнодушным снобизмом, таилось нечто гораздо более древнее и могущественное: человеческие соки текли по ирригационным каналам посреди сухой безрадостной пустыни бытия, и вот одно из тех вовсе не многочисленных тайных мест, куда они текли, как раз и занимал Дмитрий Олегович.

Ну и, конечно, третье – шевелюра. Черные, без малейших, невзирая на возраст, признаков седины, волосы. Роскошный чуб, который Дмитрий Олегович зачесывал по-барски назад.

Любой мир держится на трех слонах или трех черепахах, как кому угодно. Иногда старушки захиревают и окочуриваются – их уже нет, а мир об этом еще ничего не знает.

Черепашки Дмитрия Олеговича захворали в начале марта. Сперва он решил, что возникла путаница с документацией. Это было непохоже на немецких партнеров, тем более что возникшая маржа (скромно умолчим, что в пользу Дмитрия Олеговича) оказалась равной стоимости новенькой модели BMW седьмой серии.

«Вот тебе и Бумер», – отчего-то вспомнил Дмитрий Олегович недавний модный фильм.

С немцами подобные шутки были плохи. За воровство у них еще с готических времен отрубали руки. Поэтому Дмитрий Олегович отнесся к возникшей проблеме со свойственной ему честностью и ответственностью. Но к тому моменту одна из захворавших черепах уже сдохла. Несколькими днями позже Дмитрий Олегович решил, что сходит с ума. Цепочка подобных умозаключений и привела его ночью в пустынный автосалон и вложила в руки немецкую кувалду.