Евгений Абрамович - Дети полутени

– Ничего не бойся. Они тебя не тронут. Я им не разрешаю.

Одна девочка успокаивала другую, гладила по волосам, положив ее голову себе на плечо. Другая не слушала, плакала и тряслась всем телом. По красному личику катились большие слезы. Скапливались на подбородке, тяжело обвисали, срывались вниз, расцветая на платье большими мокрыми кляксами.

– Ну, – поморщилась первая, – рева-корова, тоже мне. Давай-ка не реви. Сейчас я сделаю тебя красивой. Так тебя точно никто не узнает.

Она быстро оглянулась по сторонам. Потянулась к потертому рюкзаку, который висел на спинке стула. Достала оттуда маленькую косметичку, тени, треснутое потертое зеркальце. Ладошкой вытерла слезы подруге, принялась водить кисточкой по ее прикрытым дрожащим векам.

– Вот так, – приговаривала, – вот так. Совсем другое дело. Будешь у меня красивая, как куколка.

Они сидели в маленькой темной комнате, похожей на каморку папы Карло, про которую им читали в книжке. Здесь не было окон, свет давала маленькая лампочка над головой. Из-за полуприкрытой двери слышались голоса, те пугали девочек. Даже первую, которая старалась нет подавать виду. Где-то пели люди.

– Мы сможем? – подала голос плачущая девочка. – Точно?

– Точно, – ответила ей подруга. – Я же тебе обещала.

Она пыталась придать голосу уверенности. Получалось с трудом, в словах проскакивала дрожь. Она сама была напугана до смерти, впервые осмелившись ослушаться. Но по-другому поступить не могла. Она обещала, слишком многое зависело от нее. Закончив с макияжем, отошла на шаг, оценила работу, склонив голову на бок. Спрятала косметику обратно в рюкзак.

– Вот, – повторила, – совсем другое дело. Открывай глаза. Только теперь не реви. Ты же не хочешь, чтобы моя работа испортилась?

Подруга мотнула головой, не хотела. Открыла глаза, похлопала ресницами, теперь длиннющими, как у миленькой фарфоровой куколки. Девочки подошли к висящему на стене большому зеркалу без рамы. Долго всматривались в свои почти одинаковые отражения. Светлые волосы, круглые румяные лица, одинаковые платья, похожие на школьную форму.

– Видишь? – взяла рюкзак, повесила на плечи. – Я же тебе обещала. Мы теперь очень похожи. Никто тебя не узнает. Веришь мне?

Подруга кивнула. Девочка понимала, что пора уходить, нельзя мешкать. Но сама мялась. Еще раз оглянулась по сторонам, поправила платье, снова полезла в рюкзак, долго рылась там, перекладывая вещи.

– Что там у тебя?

– Так, – отмахнулась, – кое-что украла у него. Нам пригодится. Потом. Все, пошли.

Она за руку потащила подругу к двери.

В коридоре голоса слышались отчетливее, еще более зловеще. Бросало в пот, подкашивались ноги, но девочки шли дальше. Одна упорно и настойчиво тянула за руку другую.

Коридоры напоминали лабиринт. Стены со вздувшимися обоями, с потрескавшейся краской и штукатуркой, исписанные фломастерами и баллончиками, делали повороты, петляли, расходились в стороны и делились на ходы. Голоса трескались в воздухе, вибрировали, от этого чуть заметно раскачивались маленькие лампочки над потолком. Тени плясали по стенам, вытягивались, становились похожими на чертиков. Под ногами хрустел мусор, осколки стекла и кирпичная крошка. Зияли проемы полуоткрытых дверей, за которыми была темнота. Она наблюдала, облизывалась. Девочки быстро шли вперед, прятали лица, не смотрели по сторонам.

В темных углах неподвижно стояли одинокие фигуры. Не смотри туда! Только вперед, мимо них, скорее. Фигуры не двигались. Только у стены зашевелилось короткое уродливое туловище без рук и ног, заворковало, увидев девочек. Толстое, как гусеница-переросток, выгнулось, продвинулось на метр, попыталось перегородить путь.

– Скорее, не обращай внимания. За мной!

Девочки прошмыгнули мимо уродца у стены. Тот только разочаровано фыркнул и громко щелкнул зубастым ртом.

– Я выведу, – бормотала про себя девочка, которая тащила за руку подругу, – я все помню, им меня не обмануть. Я выведу…