Павел Корчагин - Дети Амдусиаса

Амдусиас – великий герцог ада, 67-й дух из 72 согласно Lemegeton.

Goetia утверждает об этом демоне следующее: «Он князь, великий и могучий, появляющийся вначале в виде Единорога, но по требованию вызывающего он встает перед ним в виде человеческого существа». При этом слышатся трубы и множество других музыкальных инструментов.

Его можно считать покровителем современной рок-музыки в стиле HeavyMetal, ибо он обладает способностью производить ужасную лязгающую музыку.

Он лежал на кровати в своей комнате, руки под головой, невидящий взгляд устремлён в желтоватый от времени потолок, в наушниках звучала любимая группа Ольги, тот самый диск, который она ему подарила. Дмитрий никогда не понимал ее увлечения панком и русским роком, но пытался, ведь она сказала, что он поймет ее через эти записи. Честно слушал, даже отдельные композиции ему понравились, но в общей массе однообразная, не очень интересная и порою даже депрессивная музыка. Рядом с подушкой лежал конверт от диска с нарисованным рукой Оли демоном Амдусиасом. Лошадиная морда адского герцога смотрела на Димку, будто бы пытаясь нашептать ему что-то в ухо. Поведать тайну, за которую можно продать душу и загубить в себе всё человеческое.

За окном из-за облака вышла яркая луна, осветив комнату холодным бледным светом. В голове у него звучали вопросы: «Почему так все получилось?», «Что же она за человек-то такой?», «Зачем так со мной?», «Что я сделал неправильно?».

Перед глазами стремительно пробегали воспоминания последних месяцев его жизни.

Yeah yeah, she’s the one

Yeah yeah, she’s the one

When I see her on the street

You know she makes my life complete

And you know I told you so

(Ramones – “She’stheone” – 1978)1

– Димон, ну так ты поедешь?

Дима обернулся – это ему вслед, выйдя из аудитории, прокричал Мама – худощавый паренек в потертых временем синих джинсах, слегка подвернутых внизу, черной джинсовой куртке с рукавами, закатанными по локоть, и длинными распущенными волосами.

– Ну куда опять, Мам? – По стечению обстоятельств их обоих звали Дмитрий, к тому же в студенческой группе был еще один тезка, поэтому Мамка никогда не слышал своего имени в университете, только кличку.

– Как куда? Ну вот это да! Вчера же договаривались! Килограмм приглашал к себе в Замкадье, там типа весело будет, телочки какие-то, ну и наша родная белая.

– Белая? – Дима пытался вспомнить, кто вчера что обещал и куда надо ехать.

– Алле? Есть кто дома? – в своей привычной манере, чуть ли не крича и совершенно никого не стесняясь, произнес Мама, щелкая пальцами у лица собеседника. – Я про водочку, паленочку! Нашу с кепочкой! Беленькую!

– А, понял. Ха! Тогда поеду, если такая халява. А сам Кг где?

– Так они все сегодня из своего Реутова спецом в универ не поехали, готовят торжественный прием нам с тобой.

– А я, блин, смотрю, реально группа как-то сегодня измельчала. Это получается, четверых оттуда не хватает, а Дух что, тоже там, он же не с Реутова этого, – Дима по привычке погладил тугой хвост своих волос, поправил куртку-косуху.

– Неее, это призрачное создание тоже из Подмосковья, но не оттуда. Просто сегодня забил, наверное, кто его знает. Ну ладно, поехали? – с этими словами Мамка открыл парадные двери университета, и парни вышли на улицу. Перед ними через дорогу раскинулся Миусский сквер с его залитыми солнцем асфальтовыми дорожками и уже покрытыми зеленью раскидистыми деревьями. В нос ударили яркие, сочные ароматы поздней московской весны. Лёгкий ветерок прошелся по лицам парней обдав юношескую редкую щетину майским теплом.

– Может, все-таки после обеда поедем, посидим еще одну пару? – спросил Дима, он искренне волновался о предстоящих экзаменах, в отличие от всей компании, к которой он принадлежал.

– Да ты охренел? Май на дворе, нас там ждут! А он пару посидеть хочет, философию. Вы, батенька, шутить изволите? – Мамка всегда использовал в своей речи всевозможные фразы и словосочетания из фильмов, все к этому привыкли, но всегда удивлялись, как вовремя и остроумно он их вставлял.