Сергей Че - Демон должен умереть

Когда вселяешься в человека, самое трудное – это преодолеть начальное сопротивление.

– Э, парни! Вы куда?! Тут занято! – орет его защитный механизм на моих пси-агентов.

– С дороги ушел, дедуля, – огрызаются пси. – Теперь это наша тушка.

Механизм пытается заблокировать вход, но делает это, ясен пень, механически. Без выдумки. Он же механизм. Отчего первая же волна сносит оборону практически мгновенно.

В этот момент человек замирает, не понимая, что происходит у него в голове.

Агенты разбегаются по его сознанию, занимая почту, телефон и телеграф. То бишь, уровень информации, уровень анализа и уровень принятия решений.

Его мысли носятся в беспорядке туда-сюда, мешаясь под ногами. Агентам приходится их расталкивать, тормозить или аннигилировать. Голова у человека постепенно становится пустой, как барабан.

Тогда за первой волной приходит вторая, а там и третья. Вторая на всякий случай блокирует подсознание, чтобы оттуда, не дай бог, чего не вылезло. А третья берет под контроль двигательные функции.

Всё. Захват произведен. Теперь это мое тело.

Предыдущий хозяин загнан в черную дыру между рассудком и свалкой ненужных воспоминаний и сидит там, как в зиндане, окруженный со всех сторон охранными импульсами. Он может еще пригодиться. Точнее, его память.

Я оглядываюсь.

Шевелю пальцами, привыкая к новому носителю.

Мое прошлое тело валяется тут же, в грязной луже у стены тоннеля. Оно жирное, неповоротливое и одышливое. Я по нему скучать не буду. Новое, хоть и выглядит старше, зато жилистое и мускулистое. Самое то для беготни от Хранителей.

Я прислушиваюсь.

Гремит над головой автотрасса.

Где-то рядом гудит трансформаторная будка.

Зудят насекомые.

Впереди шелестят по гравию шины подъезжающего автомобиля.

Свет фар мажет по заплесневелым стенам. Свет фар и красно-синие отблески полицейской «люстры».

– Гребаные фараоны, – бормочу я вслух. Голос у меня теперь старческий, пропитой и надтреснутый.

Путь вперед перекрыт.

Путь назад тоже. Хранителей пока не видно, но они рядом.

Два темных силуэта появляются в светлом полукруге выхода из тоннеля.

Один из копов направляет на меня луч фонаря.

– Эй, бомжара! – кричит он. – Стой на месте!

Это он мне? Это я бомжара?

Только сейчас замечаю, что одет в грязные, рваные, вонючие тряпки. Так низко я еще не опускался.

Полицаи подходят ближе. Они стандартные. Как в сериалах и анекдотах. Один крепкий, другой тощий. Один опытный, другой молодой.

Молодой презрительно корчит морду и зажимает нос. Крепкий жует пончик и радушно улыбается.

– Привет труженикам свалки и помойки. Давно здесь ошиваешься? Толстый мужик не пробегал?

– А?! – включаю я дурака. – Чего?

– Лысого жирдяя, говорю, не видел? Он должен был сюда свернуть.

– Ну, так это… Того самого…

– Ясно. Уже зенки залил.

– Инспектор, – зовет молодой. Луч его фонаря освещает лежащее у стены мое бывшее тело. Сверкают золотистые искры на дорогом костюме. – Кажется, наш пациент.

Старший коп склоняется над толстяком и переворачивает его на спину. Вглядывается в испачканную рожу с пятью подбородками.

– Это он, – прикладывает два пальца к шее. – Живой. Но в отключке, – смотрит на меня. – Ты его зачем вырубил? Ограбить хотел?

Я делано отшатываюсь, взмахивая руками.

– Да вы что, начальники! Да ни в жисть. Этот бежал, бежал. А потом упал. Споткнулся, наверное.

– Споткнулся, говоришь, – бормочет старший, оглядываясь по сторонам.

– Споткнулся. И головушкой приложился. Теперь лежит. Граждане полицейские, ему, наверное, в больничку поскорее надо.

Старший достает рацию.

– Первый, прием. Мы нашли его. Пятый квадрат. Технический тоннель под трассой.

Треск помех. Тихий безжизненный голос:

– Что говорит?

– Ничего не говорит. Он без сознания.

– Рядом есть кто-нибудь?

– Кроме старика-бомжа, никого.

– Задержите бомжа. Скоро будем.

– А что с толстяком делать?

– Ничего. Отбой связи.

Старший вырубил рацию.

– Слышал, дедуля? Ты им зачем-то понадобился. Присаживайся. Будь как дома.