Эля Растум - Даяна

У меня есть личный ангел. Зовут его Вольдемар.

Я его сама так назвала – надо же было как-то к

нему обращаться.

Визуально я его представляю так, как и должны

выглядеть все профессионалы его круга:

невысокого роста дядька лет этак 50-80, с

огромной плешью на голове, обрамлённой

кудряшками около ушей, нос картошкой и маленькие

близорукие глаза за толстыми стеклами очков.

И ещё он очень ворчливый. Я бы, на его месте,

тоже была недовольна своей подопечной – вечно

витающей в облаках, но при этом очень упрямой

тёткой.

С учётом моего вредного характера, который с

возрастом только матерел, ему стало непросто в

одиночку со мной справляться. Поэтому Вольдемару

понадобился помощник.

Не вопрос – помощник, то есть, помощница, в

размере одной человеческой единицы, был

Вольдемару выделен.

Её я тоже сама назвала.

Даяна.

Заглядываюсь на свою уже взрослую дочь, и сердце начинает из мерного «тук-тук» переходить в хаотичное тарахтение без определенного ритма. И в который уже тысячи миллиардный раз задаю себе вопрос: «За что мне достался ТАКОЙ ребёнок?!».

Думаете, я мать с большой буквы? Со всей ответственностью человека, который имеет перед глазами тысячу примеров МАТЕРЕЙ с большой буквы и еще десять тысяч примеров из книг МАТЕРЕЙ с большой буквы, торжественно и покаянно сознаюсь, что мать я так себе, на троечку. Поэтому и вопрос ребром: «Почему, мне матери с оценкой «три», достался ребёнок с оценкой «пять?!».

Если в раннем детстве, когда все мои подружки играли в дочки-матери всё у них было чинно-благородно: муж, кухни с обедом, дитё, а иногда два дитяти, то в моих играх всегда присутствовала трагедия. Если муж, то обязательно лётчик, с которым у меня любовь только по письмам. И, если девочки, устроившись со всем своим игрушечным семейством на покрывалах во дворе, развивали свою «family story», то я строчила письма своему лётчику. Ребёнка в моих играх не наблюдалось. Зато письма выходили знатными.

Даянка появилась в моей жизни ожидаемо: сначала появился Даянин папа, потом сама Даяна. Всё, в общем-то, логично. Кроме одного – морально я была не готова становится Даяниной матерью. А время тикало: сначала вслух, а потом уже немой вопрос моего окружения: «когда…?», долбал по темечку очень болезненно. Итак, поддавшись общественному влиянию и насмотревшись на подруг, радостно щебетавших о смысле жизни – ребёнке, я решилась.

Пора, думаю, приобретать этот смысл жизни.

Смысл с самого рождения дал мне знать, кто в доме хозяин. К этому я была не готова. Моя сердобольная мамуля, приехала с другой страны, чтобы помочь своей, вдруг обремененной смыслом жизни, дочери.

Ночью стук в спальню:

– Дочь (это мне), вставай. Я тебе Даяночку принесла покормить.

– Сейчас, мамочка, ещё пять минуточек.

Через пять минут:

– Доченька, Даяночка кушать хочет.

– Да-да, еще минуточку.

Переворачиваюсь на другой бок и дальше, без зазрения совести, продолжаю смотреть сны.

Или:

– Знаешь, доченька (это опять мне), самое страшное, это когда твой ребёнок болеет. Когда ты или твоя сестрёнка болели, я не могла спать – сидела у ваших кроваток плакала и просила небо, чтобы все ваши болезни перешли ко мне.

Через некоторое время мой личный ребёнок заболел. И, разговаривая с мамой по межгороду, параллельно жуя очередные калории, вещаю:

– Как у нас дела, спрашиваешь? О, у нас всё отлично! У Даянки проклюнулось ещё два зуба – смешная! А я всё толстею от того, что кушаю сутками. Кушаю и читаю. Дину Рубину для себя открыла – оторваться не могу. А тут Даянка заболела, температурит – приходится отвлекаться на лечение единственной твоей внучки.