Кей Харел - Дарвин и любовь ко всему живому. Биография в семи эпизодах

KAY HAREL

Darwin’s Love of Life

A SINGULAR CASE OF BIOPHILIA

Публикуется по соглашению с Columbia University Press (a division of The Trustees of Columbia University in the City of New York) и Alexander Korzhenevski Agency.

Дизайн обложки Виктории Лебедевой Использованы иллюстрации Shutterstock

Предисловие

Наслаждаясь редким цветком

Источник: воспроизводится с разрешения Джона ван Вайха – редактора ресурса «Онлайн ПСС Дарвина» / The Complete Work of Charles Darwin Online, 2002–, http://darwin-online.org.uk/.

Оригинал рисунка находится в доме ученого в Дауне.

Когда Дарвин позировал в 1816 г. для этого рисунка пастелью вместе со своей старшей сестрой Каролиной, ему было шесть или семь лет. Спустя несколько десятилетий после того, как он изменил наше представление о жизни на Земле, сын ученого, ботаник Фрэнсис, вспоминал: «Я помню, как он постоянно восхищался красотой какого-нибудь цветка. Это была благодарность растению как таковому, любовь к его изящной форме и изысканному цвету. Я даже помню, как он нежно прикасался к восхищавшему его цветку, испытывая совершенно детский восторг». Жена Дарвина Эмма разделяла любовь мужа к цветам, умела их выращивать, а дом был настоящим цветочным раем, как и находящаяся там же ботаническая лаборатория. Больше всего Дарвин любил орхидеи. Он посвятил этим цветам целый том, в котором описал их подробно и с большой страстью: «Устройства, при помощи которого орхидеи опыляются…, являются практически такими же идеальными, как и большинство приспособлений животного мира… Орхидеи… можно считать одними из наиболее уникальных и самых развитых форм». В последнем и наиболее часто цитируемом абзаце труда «Происхождение видов» Дарвин упоминает «густо заросший берег», который был совершенно реальным, располагался поблизости от его дома и на котором росли дикие орхидеи. За изучением этих растений ученый, будучи истинным и восторженным биофилом[1], провел на этом берегу много часов. На этом рисунке, выполненном другом семьи Эллиной Шарплес, Дарвин изображен с экзотической лашеналией алоэвидной (Lachenalia aloides), произрастающей на самом юге Африки.

Эта книга написана по принципу совпадения индуктивных сообщений[2], т. е. получения новых выводов на основе соединения знаний из разных научных дисциплин. В вышедшей в 1998 г. книге «Совпадение индуктивных сообщений: единство знаний» (Consilience: The Unity of Knowledge) Эдвард Уилсон писал: «Совпадение индуктивных сообщений еще не является наукой. Это метафизическая точка зрения… Привлекательность такого подхода заключается в вероятности интеллектуального приключения, ценность которого, даже при самом скромном успехе, заключается в создании большей вероятности понимания состояния человека». Я очень надеюсь, что эта книга является интеллектуальным приключением. К сделанным на этих страницах выводам я прихожу на основе таких дисциплин, как антропология, эстетика, философия, физика, поэзия, астрономия, приматология, психоанализ и теоретическая физика.

Для понимания биофилии Дарвина и ее места в жизни и работе ученого достаточно всего лишь одной стихотворной строфы, одной философской теории о происхождении Вселенной; лично для меня они столь же убедительны, как тщательно проведенное исследование в области биологии или полноценный эстетический анализ.

Хотя биофилия – любовь к жизни – является достаточно туманной концепцией и размытым термином, более близким к искусству, ей отведено серьезное место в теориях нескольких влиятельных мыслителей: психоаналитика Эриха Фромма и нашего современника, естествоиспытателя Эдварда Уилсона. Фромм считал, что биофилия основана на стремлении к выживанию и делал особый акцент на любви ко всему, что этому выживанию способствует, в том числе альтруизме. Уилсон использует это понятие для описания любви к природе, а также единства всех живых организмов. Ряд других теоретиков предлагали схожие определения, но другими словами. Биофилия – это многосторонний термин, «двухэтажный», по словам философа Акила Билграми, и именно в таком смысле он фигурирует в моей книге, где я использую его для обозначения целой гаммы понятий от рефлекторного инстинкта выживания до сознательного культивирования чувства прекрасного. Общего, «безразмерного» и устраивающего всех определения биофилии не существует, однако его можно характеризовать описательно. В философии есть старый афоризм: то, что невозможно определить, можно показать путем описания. Именно так я и намереваюсь поступить.

Следующая страница