Амира Ангелос - Данте. Мой личный Грех

– Как меня бесят новые соседи!

Спускаясь со второго этажа к завтраку, слышу расстроенный голос мамы.

– Откуда у скромной и тихой Веры Игнатьевны такие родственнички, не понимаю! Настоящий цыганский табор! Сколько у них детей? Тоже мне, наследники. Этот дом должен был быть выставлен на продажу.

– Потому что ты хотела его купить? – поддевает ее Влад.

– Да! Так было бы лучше всего! Не только я в шоке, но и все остальные соседи! Это же ужас…

– Доброе утро, – захожу на кухню, сразу наливаю себе свежевыжатый апельсиново-морковный сок.

Отличная погода для конца сентября, солнечный свет льется в окна, заливая все пространство кухни, совмещенной со столовой.

– Доброе, Полина. Садись, позавтракай с нами. Ты уже слышала новость?

– Нет. Что случилось? Новые соседи? Мне не кажется это проблемой.

– Потому что ты их еще не видела.

– Лен, конечно обидно, что не получилось его купить. Это была бы отличная сделка, – сочувственно говорит Влад. – Так вышло, что нашлись родственники, пусть и дальние. Они были указаны в завещании. Я разговаривал с юристом, там все законно. Успокойся и забудь.

– Как?! Как я забуду, если они живут напротив! Голодранцы! Мой балкон выходит прямо на их лужайку.

– Смени комнату, – предлагаю, быстро поглощая овсянку.

Наша семья помешана на правильном питании. Благодаря которому, моя мать выглядит как минимум на пятнадцать лет моложе. Результат, так сказать, на лицо.

Влад – ее очередной муж, младше на столько же. Они вместе два года, ему хочется, чтобы я называла его отчимом, но мне плевать на его желания.

– Это не смешно, Полина! Предлагаешь смириться, что мы теперь будем жить возле цыганского табора? Неужели ты серьезно?

Маму не переделать, она – светская львица, известная личность в городе. Мы сами не так уж давно стали респектабельными, если уж быть откровенной.

Только откровенность и Елена Вересова – несовместимы.

Иногда мне становится невыносимо от количества лицемерия вокруг меня.

Но я проглатываю горькие мысли, не облекая их в слова. Ничем хорошим такой утренний разговор не закончится.

– На цыган они точно не похожи. Все светловолосые. Белые как снег, я бы добавил, им не повредит немного полежать на солнышке. Дети не выглядят оборванцами, нормально одеты, чистые. Вежливо общаются. По мне они вполне приличная, хотя может и не богатая семья, что неудивительно, имея с десяток малолетних спиногрызов, я бы и сам едва концы с концами сводил.

Влад иногда бывает разумным, как ни странно. Я привыкла воспринимать его как очередную мамину игрушку. Иногда меня коробит от взглядов, которые на меня бросает. Но по крайней мере он держит при себе свои руки и пошлые мыслишки, которые скорее всего бродят в голове любого мужика.

– Согласна, – ставлю тарелку из-под овсянки в раковину и включаю кофе машину.

– Ты ведь можешь попытаться что-то сделать! – мама переводит на него умоляющий взгляд.

Влад Беспалов – успешный адвокат, так что ее надежды не лишены основания.

– Попробую.

– Спасибо.

– Оставьте соседей в покое, – бросаю, сама не знаю зачем пытаюсь заступиться за чужих людей, которых даже не видела ни разу.

– Ты не права, Полина, – морщится мама.

– Полина, тебя подбросить в универ? – предлагает Влад.

– Спасибо, не надо, сама доберусь.

– Ну как хочешь. Это не слишком вызывающе наряд? – добавляет, когда прохожу мимо.

– И правда, Полина, – хмурится мама. – Очень красивый комбинезон, но мне кажется, не для университета. Тебе очень идет, но слишком, пожалуй, красиво.

– Разве бывает много красоты? – усмехаюсь.

Мама помешана на моде и стиле, это ее иконы. Я в этом от нее довольно сильно отличаюсь. Уж точно не в ту сторону претензии. Обычно выбираю простую удобную одежду, сегодня скорее исключение.

Нет, я люблю разные вещи, эпатажные в том числе. Не всегда, но бывают моменты. Наверное, мамины гены прорываются.

– С моим луком все отлично, я им довольна.

– Не знаю, как там с луком, или с чесноком. Но этот вырез слишком, – снова встревает Беспалов. Он прекрасно понял, что я хотела сказать и что означает английское слово «look». Просто ему нравится подкалывать меня.