Вероника Киреева - Чуточка
© Вероника Киреева, 2015
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru
Влюбленность
Хочется товарищи влюбиться. Чтобы летать над землею, чтобы парить! Чтоб все потеряло свой смысл. Стало бессмысленным, смешным, ускользающим. Не поймать, не узнать. Не запомнить. Какое оно?
И не спать ночами, и есть все подряд, и не знать всей правды и не понимать до конца. И всему верить, и ждать, и не замечать, что на улице дождь…
И все перепутать. Пролить, выронить, разбить вдребезги, разломать на куски. Оторвать. Взять не оттуда, принести не туда. Да берите, не нести же назад! Сварить, перекрасить, приделать фонарь.
Спрятать в кармане. Ночью вспомнить, достать. Бежать, запрыгнуть в трамвай. Упасть на траву и лежать. Меня нет, я как будто земля. Ходите по мне, мне все равно. А потом вырастут цветы, и она будет их срывать. А в них я.
Забыть, кто ты и что у тебя есть, потому что ничего нету, как оказалось. А у нее есть все. И глаза и ноги. И родинка на шее. И на плече. Охота рукой закрыть, чтобы не видел никто. Охота одному, а приходится со всеми.
И не слышать, а только смотреть. И не понимать. Откуда? Как? И молчать, а что говорить? Идти и вдруг подпрыгнуть высоко-высоко, схватиться за ветку, почувствовать какая она тонкая, вот-вот сломается, и листья к ней пришиты из ткани. А потом провести рукой по лицу, и запах этот, чтоб проник глубоко внутрь и остался там.
И лежать с открытыми глазами и смотреть перед собой и видеть стенку. А за стенкой тоже лежит кто-то, тоже сморит. Что она сказала? И потом рассмеялась, закрыв рот ладошкой.… Была бы ночь длинной, чтобы лежать вот так долго, неподвижно, будто тела нет вовсе.
Есть одни глаза. А утром бежать и не знать, не уметь. Скажите как? Куда? Снова не туда, не оттуда. И все перепутать, рассыпать, пролить. Разломать на куски, разбить вдребезги, потерять, пока нес. Искать, наступить, оторвать, выбросить. Сколько можно?
Сварить, перекрасить. Приделать фонарь.
Флюорография
Как выйти из дома? В том то и дело, что никак! Я уже и в магазин выходил и к товарищу в больницу, а что сочинить, когда не пускают? У двери прям стоят, и еще полотенцем хлещут?
Я вынужден истории какие-то придумывать! Изображать боль в пояснице, чтобы Зина отпустила меня к доктору. А мне бы только из дома выйти и попасть на встречу с товарищами. Да мне вообще непонятно! На работу значит, пожалуйста, иди хоть с пяти часов утра и до поздней ночи, а как отдохнуть в кругу друзей, так нет!
Так Зина хочет занять меня как-то, чтобы я с молотком скакал, с наждачной бумагой! Позабыл про товарищей, про своих, а мне противно все это! То ей дуршлаг подержи, то стремянку, то с балкона белье принеси. Мне не присесть!
Так я каждый день диван переставляю, то к одной стене его придвину, то к другой. А Зина довольная, звонит своим подругам, рассказывает какой я молодец, диваны туда-сюда таскаю, на месте не сижу!
Да я поизмотался весь! Не знаю, как из дома уйти, как присоединиться к культурному отдыху.
– Зина, – говорю я, – у Гены жена родила.
– И что теперь? – как будто бы не понимает она.
– И то! – говорю я. – Надо кроватку собрать, полы помыть, окна! Чтобы Галя приехала из роддома в чистую квартиру.
– Ну, надо же! – не верит Зина.
– Мне надо клей обойный купить, – говорю я, – мы будем обои клеить в прихожей, а Генка за ванночкой побежал, за пеленками…
– Пусть бутылочки сразу купит! – запереживала Зина. – И соски!
– Так что, – говорю я, а сам валик ищу малярный, – я побежал, надеюсь, что к выписке успеем…
– Ой, ну какое же счастье! – радуется Зина. – А ты надолго?
– Да откуда ж я знаю? – удивляюсь я. – Может, еще стены придется красить, – я быстро надел ботинки и выскочил за дверь.
– А кто родился-то? – Зина выскочила за мной на лестничную площадку.
– Девочка! – придумал я. – Три четыреста пятьдесят!
Выбежал я на улицу, а мне не верится, что я на свободе! Что мне не надо диван перетаскивать, ведра с плиты снимать, на Зину смотреть весь вечер. А я устал! Так она никуда не уходит! Сидит возле меня, караулит, будто я ее собственность! Будто я пылесос.