Екатерина Горбунова - Чуду не слабо

1

«Раз в крещенский вечерок девушки гадали» – и дальше по тексту, известному со школы: собрались девчонки, в количестве пяти штук на квартире одной из подруг – Ники Чудовой – и стали придуриваться. Сначала раскладывали карты. Вернее, раскладывала Радка Вакулина, черноокая красотка с угольными цыганскими косами, а остальные пялились, ахали и охали, и ржали, сопоставляя королей и валетов и их масти с реальными знакомыми мальчиками. Потом Елка (в миру Дмитриева Елена Павловна) предложила сделать коридор из зеркал, но с маленькими показалось не интересно, а больших в квартире Ники имелось только два: одно на входной двери, другое в комнате родителей на дверцах шкафа, ни первое, ни второе, понятно, не транспортабельные.

– Ну, бли-и-ин! Криповенько бы получилось! – разочарованно пробасила Елка и надула и без того пухлые щеки.

– Тогда духов будем вызывать! – решила, тряхнув копной каштановых кудрей вторая признанная красавица, не только среди подруг, но и со всего их курса, Виолетта Ляхова, и скомандовала: – Ника, тащи уиджу1! Надеюсь, не выбросила?

– Это чего еще? – переспросила Елка, смешно выпячивая оба своих подбородка.

– Доска для общения с призраками, – между прочим пояснила Рада и горделиво взглянула на Ляхову, даже не успевшую раскрыть рот.

Между этими двумя всегда чувствовалось какое-то соперничество. То одна пыталась другую уесть, то наоборот. Не все время, конечно, к счастью, ни то бы как с ними общаться?

– А у Ники есть эта доска? – восхищенно ахнула Ася Ладынина, милая простушка с короткими пепельными волосами и курносым носиком.

– Да, – Ника махнула рукой и смущенно засмеялась, – самодельная, дедушка сделал, когда мы еще в школе учились.

Она приставила табурет-лесенку к шкафу и принялась рыться на верхних полках, куда, как, наверное, у всех, складировали всё, что и выкинуть жалко, и годами не используешь. Доска нашлась под старыми фотоальбомами и коробками с настольными играми. Протянув ее Виолетте, Ника шагнула на первую ступеньку, но оступилась, потеряла равновесие, и едва не свалилась на руки подруг.

– Чудова, ты, как всегда, сама грациозность, – съязвила Виолетта.

Ника постаралась не заметить резких интонаций подруги и не обиделась, в конце концов, со школы вместе, теперь в одной группе в колледже учатся, чего им ссориться?

– Итак, кого вызываем? – обвела задорным взглядом подруг Ляхова. – Пушкина и Лермонтова – банально.

– У меня соседка недавно умерла, баба Шура, – задумчиво предложила Ася.

– Еще скажи, что она тебе стольник задолжала, – хохотнула Елка.

– Нет, – смутилась Ладынина, – просто хорошая бабушка была.

– Соседки тоже отпадают, – решила Виолетта. – Надо того, кого мы все знаем. Актера, например какого-нибудь, или певца.

Рада, флегматично тасующая карты, зевнула и показательно закатила свои черные томные очи:

– Тогда чем тебя Пушкин с Лермонтовым не устроили? – но ее фраза утонула в сыплющихся, как из рога изобилия, предложениях: и Ахматова, и Дюма, и Калиостро, и Майкл Джексон, и куча прочих своих и зарубежных.

Елка, Ася, Виолетта и Рада галдели так, словно их было не четверо, а по крайней мере, восемь. Пожалуй, одна Ника только никого не предлагала. Она вообще ко всем гаданиям относилась, как к игре, но другим не мешала – резвятся девчата, развлекаются – водила пальцем по узорам, любовно вырезанным дедушкой, и будто мысленно с ним общалась, с улыбкой поглядывая на возбужденных подруг.

В итоге, онипоспорили чуток, и сошлись на Раневской2. Возложив пальцы на ромбовидный указатель, принялись завывать в унисон:

– Фаина Георгиевна, вы тут? Придите к нам, госпожа Раневская!

Указатель не сдвигался ни на миллиметр, не чувствовалось ни дрожи, ни какого-то потустороннего присутствия, просто обычная типовая трешка, а в ней пятеро ошалевших от собственной смелости девчонок.

– Надо не госпожа, – вдруг пробасила Елка, – тогда господ не было.

– А кто был? – насупилась Рада, изначально и оговорившая призывные фразы.