Владимир Соловьев - Чтения о Богочеловечестве

© Тесля А. А., составление, вступительная статья, 2018

© Издание, оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2018

Имя Владимира Соловьева (16.1.1853—31.VII.1900) во многом срослось с самим телом русской философской мысли[1]. Позволительным кажется задать вопрос – как бы обстояли дела, не скончайся Владимир Сергеевич летом 1900 г., буквально накануне того, что годы спустя получило название «русского религиозно-философского ренессанса»? В этот год А.А. Блок и А. Белый уже готовятся вступить в литературу, Белый успевает познакомиться с Соловьевым за несколько месяцев до его смерти, присутствует на чтении третьего из «Разговоров» в доме его брата, Михаила, с сыном которого дружил[2], Блок уже пишет стихи первого тома, о Прекрасной Даме. В 1901–1902 гг. в ссылке в Вологде Н.А. Бердяев уже вполне перейдет «от марксизма к идеализму», а год спустя выйдет, сделавшая эту формулировку знаменитой, одноименная книга С.Н. Булгакова, в 1902 г. выходит рубежный сборник «Проблемы идеализма», в Москве в 1903 г. повстречаются студенты-соловьевцы В.Ф. Эрн и В.П. Свенцицкий, через два года, уже в революцию, основывающие Религиозно-философское общество памяти Владимира Соловьева, за которым последуют Петербургское (1907) и Киевское (1908)[3].

Широкая известность Соловьева после смерти переросла в славу – чтобы затем, уже к концу 1900-х, а особенно в 1910-е вызвать волну «пересмотров» и критических оценок, теперь уже не со стороны «внешних», не принимавших взгляды Соловьева, но тех, кто прошел через него, впитал его идеи, сделав их частью себя. Так, на исходе 1900-х кн. Е.Н. Трубецкой (в подмосковном имении Трубецких, Узком, 31 июля 1900 г. по старому стилю скончался философ) посвятит много сил борьбе с «теократической утопией» друга и учителя – и эта полемика, во многом бывшая борьбой с самим собой, но также и борьбой с теми идеями Соловьева, которые представляли в его глазах существенную опасность и к которым оказывались восприимчивы другие, выльется в фундаментальное двухтомное исследование «Мировоззрение Вл. Соловьева» (1911)[4]. А Сергей Булгаков в 1917 г. в «Свете невечернем», предельной точке в его личном движении к синтезу философии и богословия[5], за которым последует выбор богословия, обоснованный в «Трагедии философии», напишет:

вкладывая в последние слова однозначно-негативное содержание – ив этом следуя за самим Соловьевым, в его противопоставлении «мышления механического» и «органического»[7]. Споры продолжились в эмиграции – и одним из наиболее критических пересмотров «соловьевской» традиции русской философии стали «Пути русского богословия» (1937) прот. Г. Флоровского, тогда как в «Истории русской философии» (1948–1950) его бывший коллега по Свято-Сергиевскому богословскому институту в Париже прот. В. Зеньковский сквозь призму философии всеединства истолковал весь путь русской философии.

Независимо от отношения к философским построениям Вл. Соловьева, его влияние и прижизненное, и в особенности посмертное на развитие не только русской религиозно-философской мысли, но и на круг вопросов и содержание общественной дискуссии – фундаментально. Его называли «апостолом интеллигенции» и данная характеристика глубоко верна – Соловьеву удалось[8] заговорить о религии, о метафизике, о душе и Боге так, что его слова оказывались слышны русским интеллигентам. В отличие от большинства современных ему «духовных писателей», он говорил с «образованной публикой» не только на одном языке, но и, в противовес консервативным публицистам, утверждал существенность тех же вопросов, правду тех же стремлений, но говорил о том, что ответы на эти вопросы лежат в других местах, не там, где привыкли их искать, что стремления эти в своей правде удовлетворяются иначе, чем привыкли думать, или что правда есть (правда ограниченная, неполная), и в своей неполноте не только недостаточная, но и переходящая в ложь.