Виктор Черненко - Чёрный блюз

Летаргия?

(1996)

Когда меня уносит от суеты вещей

И музыка минут мне кажется фальшивой,

Я попадаю в мир пугающе-ничей,

Я погружаюсь в транс – без сигарет и пива.

И, словно опьянев, я вижу всё не так,

Мне больше не нужны часы и калькулятор:

Опять, в рабочий день, я замедляю шаг,

И солнечный удар – мой лучший стимулятор!

И всё вокруг меня – моргана и наркоз,

Оживший бред Дега, написанный в таверне.

И продавщица слив – эффект метаморфоз —

Когда спихнёт товар, Венерой станет, верно…

Эле

Город поджарился. Дым из кофейни —

Словно забытый пароль.

Выйдешь на улицу – воздух весенний,

Как экстрасенс, снимет боль.

Встреча назначена ровно на вечер.

Пыль освещают лучи.

Снова мы будем вдвоём целый вечер —

Сердце, потише стучи!

Где ты? Стемнело. Автобус последний.

И как в кино – каблучки.

Знаешь, родная, мне снилось намедни:

Ты потеряла очки…

Театр абсурда

В театре абсурда разобраны роли —

Вот кто-то смеётся, вот кто-то упал.

Здесь нет ни любви настоящей, ни боли,

Здесь всё относительно: сцена и зал.

Здесь люди исчезли – остались лишь тени.

Слова стали средством сближения тел.

И пылью покрылись к распятью ступени —

А ты быть невинным и чистым хотел…

***

Омандельштамившись портвейном,

Асфальт и небо рифмовать.

И – в духе шашлыков филейном —

Шедевры жанра создавать.

Ласкать волну нетрезвым взглядом

(Опять, опять знакомый штамп!)

И девушек, идущих рядом,

Любить до гроба в стиле "вамп"…

И бесполезные монеты

Бросать в алтарь зелёных вод,

Где тонут банки, сигареты,

Где тонет белый пароход.

Быть может, счастье улыбнётся,

Волна удачу принесёт —

И жизнь чудесная начнётся,

И не утонет пароход…

***

В былые времена я мог бы стать героем,

Я мог бы указать несчастным путь к огню.

Во мне погиб боец, погиб бесстрашный воин.

Прикованный лежу к беспомощному дню.

В гостинице сырой глотаю мысли Ницше,

Смотрю на серый день, подтёки на стене

И ощущаю мир, в котором каждый – лишний,

Кто жаждет изменений…Ворочаюсь во сне.

На остановке

На останове бич с бичихой дрались.

Потом, съев бублик, примирительно ругались.

Он её шлёпал по спине бутылкой,

Она лениво огрызалась вилкой.

Палило солнце. Жёг асфальт им ноги.

Они сидели на обочине дороги —

Смотрели на людей, спешащих на работы,

Курили "Беломор", травили анекдоты.

Какой-то "мент" спросил вдруг документы

И получил в свой адрес "комплименты".

Подъехала машина, вышли мордобои,

И в отделение увезли обоих.

Я снял ботинки, взял бутылку пива,

Из горлышка отпил неторопливо —

Палило солнце, жёг асфальт мне ноги,

Я раздевался на обочине дороги…

***

Почему переполнены все психбольницы,

Почему разбиваются гордые птицы,

Почему мой ребёнок зачах без зачатья,

Почему пахнут смертью любые объятья?

Где проходит черта между жизнью и тленом,

Почему я один в океане Вселенной,

Почему я возник, для чего существую,

Почему я кричу, отчего протестую?

"Что за глупые шутки!" – воскликнет прохожий,

Когда я вдруг замечу, что мы с ним похожи.

"Убери костыли!" – прошипит кто-то рядом

И ударит наотмашь презрительным взглядом.

Бог! Я видел, как ты наклонялся

И держал мои руки, чтоб я не стрелялся,

Говорил, что, страдая, становятся чище —

И я брёл по дороге, оборванный нищий…

И я вас всех любил, безобразные звери,

Я стучался, больной, в ваши окна и двери,

Я дарил вам цветы, что касаются неба,

А в ответ слышал: "Прочь! Нету лишнего хлеба".

И никто не пошёл в неизвестные страны.

Все решили, что я – сумасшедший, я – пьяный.

Я остался один, как ненужная птица…

О, подайте мне камни, чтоб я смог разбиться!

***

Они убили мои грёзы

И выкрасили в белый сны.

В морщины затвердели слезы —

Отрекся мальчик от весны.

Ушёл в глухое подземелье,

Чтобы не видеть чей-то смех.

Искал любви – нашёл лишь зелье:

Циничный кайф пустых утех.

Там были братья, были сёстры,

Мы вместе прожигали дни —

Кружился мир похабно-пёстрый

И тлели старые огни.

Клубилась ночь – и гибли души.

Варилось зелье – пели мы:

О, если смог бы ты послушать

Те звуки плачущие тьмы!

О, если смог бы заглянуть ты

В проёмы искажённых глаз —