Алексей Блинов - Чернильница

1

На майские они всем классом поехали на экскурсию в Псков. Катя не очень-то и хотела. Мишка тоже поедет, а она с ним в неладах последние время, особенно когда он к Светке Клюевой переметнулся. Она, конечно, успокаивала себя мыслью, что он на зло со Светкой, её подразнить, но как-то лишний раз пересекаться не хотелось, а тем более под одной крышей жить. Катька попыталась отбрехаться от поездки, но подруги уболтали, мол, сейчас школу закончим уже так не оторвёшься, танцуй пока молодой, живём один раз, к чему-то приплели «Клуб 27» и много всякой хрени в этом ключе.

– Катька, ну что ты ломаешься, как целка? Лови кота за хвост!

– Не кота, а удачу, а кота за хвост тянут, тупая ты, Анька, и как я тебя столько лет терплю, терплю и не прибила до сих пор.

– Ну, так чё ты кота тянешь, ноги в руки и вперёд. Размякла, как кисейная барышня. Может веер тебе поискать, остудить мальца? Хорош на этом дебиле своём циклиться, мы ещё мужиками, знаешь, как повертим, – Анька схватила Катю за плечи и стала трясти и раскручивать. – Просыпайся, спящая красавица.

– Да, Кать, давай уже, очнись, – вступила в их милую беседу Вика, – Знаешь же, что поедешь и выкабениваешься.

– Ладно, – сдалась Катя, – поеду, но только ради вас. Пропадёте без меня, дуры крашенные.

В итоге поехала.

В поезде, ясное дело, не спала, ржали, как лошади. Ребята водки пронесли, капелька и ей досталась, не пьяная, но огонька добавило. Под утро пару часов прикорнула, не сильно помогло. Приехали.

Изрядно помятый класс погрузили на автобус и доставили в гостиницу «Рижскую». Покидали сумки и собрались в столовке, где узнали «радостную новость»: Дорогие ребята, едем в усадьбу «Михайловское». Раздался то ли восторг, то ли стон, скорее всё же стон. Вдох-выдох и все обречённо поплелись к автобусу, и Вика поплелась, а Катька с Анькой отмазались, сославшись на особо болезненное состояние по причине сугубо личной. Уснули как убитые, проспали до трёх.

– Кать, спишь?

– Уже нет, – Катька перевернулась на спину, потянулась и посмотрела на взъерошенную Аньку. За окном солнечно, ветерок поддувает в открытое окошко, колышет прозрачную шторку. Катя похлопала глазами.

– Ну что, швабра моя ненаглядная, чё делать то будем?

– Ясно чё, отрываться. Пожрём, по городу побродим, на мир посмотрим, да себя покажем, – Анька встала на кровать, изображая эротичный, по её мнению, танец. Кате так не показалось, но настроение изрядно улучшилось.

Залезли в потёртые джинсы, накинули курточки, толкаясь и подтрунивая друг над другом, вывались на улицу. В городе наткнулись на милую кафешку, дёрнули кофе с пирожными и печенюшками и гораздо сильнее опьянённые чувством свободы, чем той подпольной рюмкой водки, зашатались по незнакомым улицам.

***

Весна делала своё дело: солнышко уже грело, ощущение близости лета вдохновляло на подвиги, но приключений не случилось. Разве что дождь пошёл, ни с того ни с сего. Девчонки укрылись от внезапного каприза погоды в ближайшем магазине, как оказалось, антикварном. Старина их, мягко говоря, не привлекала, скорее наоборот, отталкивала. Они были нормальные и тянулись ко всему новому, особенно шмоткам, рухлядь их не интересовала. Так что, если бы не дождь, носы свои задорные сюда бы не сунули.

Дождь усилился, решили переждать, разглядывая старый хлам похихикивая. Анька трещала без умолку, а Катька, к своему удивлению, поймала себя на мысли, что с интересом рассматривает раритеты прошлого, испытывая лёгкий трепет вперемешку с печалью. Её привлекла картина с красивой дамой, грустной, но величественной, казалось, та её знает и что-то хочет ей сказать, предостеречь от какой-то беды. Анька пихнула Катю в бок, выдернув из оцепенения:

– Катька, алё, приём. Ты вообще слышишь, что я тебе говорю?

– А? – Она с трудом перевела взгляд с картины на Аню.

– Ты видела, как он Светку зажал в тамбуре?

– Кто?

– Ты чё, мать, пьяная? Кто-кто, Мишка твой!