Андрей Торопов - Чернильница

Расписавшись за копеечный гонорар, Алексей отложил ручку и протянул ведомость сидящей за столом девушке. Та отложила её, даже не глядя, и с дежурной улыбкой поблагодарила его не менее дежурным "спасибо". Посчитав общение законченным, она повернулась к монитору и с максимально деловым видом застучала по клавишам. Всё бы ничего, но в стёклах её очков Алексей чётко видел отражение популярного развлекательного сайта. И хотя нежелание общаться было для него взаимным, он продолжал стоять перед столом, нервно переминаясь с ноги на ногу, думая при этом, что в пятьдесят два года можно было бы себя вести и поувереннее.

Спустя полминуты, девушка поняла, что разговор не окончен, и подняла глаза на Алексея.

– У вас остались какие-то вопросы, Алексей Олегович?

– Да, – торопливо признался Алексей. – Я бы хотел поговорить с редактором.

Девушка попыталась удержать на лице улыбку, но справилась с этой задачей не слишком хорошо.

– У редактора сейчас очень много работы. Вы же знаете, конкурс. Мы очень рады, что вы работаете с нашим издательством, но вы должны понимать, что… у редактора очень, очень много работы.

Алексей понимал. Насколько с ним рады работать, он чётко понимал по той сумме, за которую только что расписался. И то, что он, мягко говоря, не один, с кем издательство «радо работать», он тоже понимал. Но ему настолько было надо получить ответы на свои вопросы, что он почти не боялся испортить отношения с теми, кто хоть иногда брал его тексты для публикации.

– Я понимаю. Но мне действительно надо поговорить с редактором.

Девушка пожала плечами с таким видом, словно говорила: хотите выпить мышьяк – я вам мешать не буду. И набрала короткий номер на телефоне.

Пройдя через короткое унижение по громкой связи из серии «я же занят» и «я ему говорила», Алексей получил разрешение на аудиенцию.

Изначально он собирался изложить свои вопросы кратко и внятно, но, сидя перед редактором, не смог удержаться от продолжительной и излишне эмоциональной речи, внутренне кляня себя за многословие и чересчур интимные откровения. Впрочем, его энтузиазм и эмоциональность стремительно катились вниз из-за реакции слушателя. Тот не столько слушал, сколько выслушивал тираду Алексея, словно проходил через это тысячи раз, и этот случай был даже скучнее предыдущих. Когда Алексей наконец замолк, редактор вздохнул и придвинул к себе лежащие на столе бумаги, явно для того, чтобы просто не смотреть на Алексея.

– Я очень хорошо вас понимаю. – Чувствовалось, что редактор пытается упаковать давно остывшую заготовку для нового, пока ещё неискушённого потребителя. – Но и вы должны понять, что ответов на ваши вопросы просто не существует. Если бы я знал, как писать по-настоящему хорошо – так, чтобы читатель не мог оторваться, – как думаете, сидел бы я сейчас в этом кабинете? Вместо того, чтобы сочинять свои шедевры? Как редактор, я могу указать вам на… ммм … на определённые недостатки в тексте: на стилистические ошибки, нарушение хронологии, нелогичности в сюжете и прочее. Но я не могу рассказать вам, как писать гениальные рассказы. В этом и есть суть таланта…

– Я знаю, – Алексей нетерпеливо перебил редактора, чем заметно его покоробил, и тут же мысленно отругал себя вновь. – Я, скорее, имел в виду… Ну, вы же понимаете, что мои тексты далеки от идеальных. И я это понимаю. Но, может, вы можете мне сказать, почему? Я не прошу рецепт успешности, но, может, вы знаете, чего именно мне, как писателю, не хватает? Стиля, жизненности, правдоподобности… Может, перчинки какой? Постельных сцен? – На последней фразе Алексей заметно смутился.

Редактор колебался, ему явно не хотелось отвечать на этот вопрос. Но, в конце концов, он решил, что прямой ответ будет лучшим способом отделаться от назойливого писателя.

– Я не знаю. Это был бы правильный ответ. Ну, правда, как я вам и говорил, ни один редактор, даже самый опытный, не знает, как стать мастером пера. Поэтому, то что я вам скажу, это всего лишь на уровне ощущений, а ощущения часто врут. Слишком часто. Я сам не раз ошибался и принимать моё мнение за чистую монету не стал бы.