Ева Пик, Ника Маслова - Цена измены, или Перевёрнутый Дьявол

С моим увольнением с завода всё случилось ровно так, как предсказали карты. Из отпуска на заграничных югах вернулся директор. Мы встретились в коридоре: он загоревший да посвежевший, с блеском в глазах, и я, посеревшая от надоевшей рутины, погребённая под кучей никому не нужных бумаг. Поздоровалась с ним и вместо царственного кивка — привычного в сторону мелкой сошки как я — услышала:

— Алисочка, а вы всё хорошеете и хорошеете. Прямо, м-м, персик. И где были мои глаза раньше?

В дополнение к сомнительному комплименту мне, зажатой крупным начальственным телом у стены коридора, достались масленый взгляд и рука, тянущаяся куда не просили. Ойкнув, я выпустила папки из рук, и они — тяжеленные — шлёпнулись директору под ноги, почти что на дорогие ботинки.

— А ты шалунья. — Шутливо погрозив пальцем, он отправился дальше по коридору. Оставил после себя кучу разлетевшихся по полу бумаг и меня в растрёпанных чувствах.

Кое-как собрав папки, я юркнула в кабинет с табличкой «Главный технолог». Ни слова о случившемся начальнице не сказала.

Если жаловаться, то точно не той, которую чуть ли не в глаза называют любовницей директора, за давностью лет — почти что казённой женой. Человек она неплохой, душевный, но конкуренции, как мне говорили, не терпит. Тех, на кого директор глаз положил, выживает безжалостно.

Завод у нас небольшой, трудится около четырёхсот человек. Молочное производство, коллектив в основном женский. О маленьком происшествии в коридоре к обеду уже знали все. И моя начальница — разумеется — тоже.

Она не стала ни в чём меня обвинять. Одарила острым взглядом и только.

Сначала я думала как-то с ней объясниться, но, поразмыслив, тоже решила молчать. Если она умная женщина, сама всё поймёт, а дуре всё равно ничего не докажешь. Директор старше меня лет на двадцать, прочно женат и с детьми — уже даже не школьниками. Отношения с ним для двадцатипятилетней одинокой меня не просто не вариант, а настоящая катастрофа. Любая адекватная должна понять, что инициатива не моя, и не со мной, а с ним сделать что-то.

Понимать-то она, может, и всё понимала, но ко мне заметно охладела. Начала придираться, гонять по пустякам. А когда он к ней заглянул — заулыбалась, и ни полслова.

Тем же вечером я сделала расклад на ситуацию, него и себя. Перевёрнутый Дьявол, туз и пятёрка мечей, Башня, увенчанная тремя уточняющими десятками, король жезлов и королева мечей хором заявили о ждущих меня неприятностях. Шестёрка пентаклей и Звезда достались мне в качестве небольшого, нескорого, но утешения. Мол, ничего не бойся, Алиса, с голоду не помрёшь. Работу потеряешь, тут без шансов, но помощь к тебе рано или поздно придёт. А там и заветная мечта, может, исполнится.

Всё ровно так и произошло. От встречи в коридоре до чётко расставленных точек над «i» прошло меньше месяца.

Об отказе директору в, как он выразился, женской ласке я не жалела ни доли мгновения. До последнего притворялась непроходимо наивной, подыскивала работу, но тихо. Всё надеялась, он одумается, или начальница подсуетится и как-то его на себя отвлечёт.

Надежды не оправдались, он не отстал и намёками не ограничился.

На вечер пятницы назначил рабочее совещание, пригласили туда из всех сотрудников только меня — технолога, причём младшего. Начальница, когда узнала о том, кто, куда и кого вызывает, бросила в мою сторону всего один, но какой взгляд.

Вот и пошла бы со мной в его кабинет, объяснилась бы с ним вместо того, чтобы одну меня всей душой ненавидеть!

Это так, риторически. Никуда она, понятно, со мной не пошла. Ни слова мне не сказала, трусливая с-с... Нет, я её понимаю. Она из тех, кто загулявшего мужика простит и поймёт, к груди необъятной прижмёт. Ну а я из тех, кто знают, что или будешь жёсткой, или сядут на шею.

Не люблю ссоры, но иногда нельзя без того, чтобы показать когти и зубы тем, кто зарвался и по дурости решил, что имеет дело с овцой.