Татьяна Любимая - Бывшие. Дочка Деда Мороза

– Оля, я не могу! – наматываю круги по гостиной.

– Ну, пожалуйста, братец, – не отстает ни на шаг сестра. – Мне больше некого попросить.

Торможу возле сверкающей искусственной елки, смотрю который час на циферблате наручных часов. Почти девять.

– У меня встреча на десять назначена, я уже опаздываю, – показательно стучу пальцем по стеклу. – Меня с потрохами сожрут, если я опять ее перенесу. Они меня уже три недели домогаются.

Не успел приехать, рекламщики названивать стали.

Напрямую.

Настырные.

Видимо, есть что предложить, раз такие смелые.

Я вернулся в наш головной офис, потому что отец вдруг решил, что ему пора на пенсию, и я должен взять всю фирму в свои руки. Оля, сестра моя старшая, молодец, самоустранилась от семейного бизнеса еще десять лет назад, посвятив свою жизнь сначала своим, потом чужим детям. Доросла до заведующей детским садом «Василек» и вполне счастлива. Данька, ее младший сын, кадет, приезжает домой только на праздники и каникулы, Лерка учится в универе и работает в Сервисе.

Я последние шесть лет руководил филиалом, теперь вот, приехал сюда. Временно остановился у сестры, но жилье подыскиваю. Риэлтер, правда, сказал, что до Нового года мало шансов найти что–то стоящее. А может, просто не хочет заморачиваться перед праздником.

– А у меня дети! – словно речь идет о родных детях, Оля заламывает руки. – Дети – это наше будущее.

– Да–да, цветы жизни, я помню.

Своих детей у меня нет, а племяши выросли быстро и практически без моего участия.

– Вот именно. И если встречу можно отменить и перенести, то праздник детям нет!

– Железная логика. Только при чем тут я? – шарю глазами по гостиной, проверяя, ничего ли не забыл.

– Это же память на всю жизнь, младший! Вспомни свой первый новый год в садике. Уверена, ты только его и помнишь из детства.

Слова сестры заставляют меня притормозить со сборами.

Оля права. Помню свой первый новогодний утренник очень хорошо, хотя мне на тот момент было всего три года.

У меня был костюм Петрушки с нашитыми маленькими колокольчиками, которые красиво и мелодично звучали при движении.

Стихотворение, помню, рассказывал длинное, без запинки. Мне за него Дед Мороз дал конфету.

Это была самая вкусная конфета, которую я когда–либо ел. До сих пор при воспоминании ощущаю ее необыкновенный вкус во рту. Потом искал такие же в магазине, покупал, а вкус уже не тот.

– Вот видишь! – по моей задумчивости Оля поняла, что я погрузился в воспоминания того дня.

– Запрещенный прием! – спохватываюсь.

– Ты хочешь лишить этих эмоций сорок детей?

– Сколько? Сорок? – прихожу в ужас от количества.

– Две группы пятилеток.

– Уволь, сестра. Сразу нет.

– Брат!

– Не–не–не! – выставляю вперед руки, как барьер, пячусь к выходу.

– Да мне больше некого попросить! – с отчаянием и слезами в глазах произносит сестрица, следуя за мной. Терпеть не могу слезы. Но я кремень. – Сергей Палыч заболел, Ванька уехал в деревню к родственникам…

Понятия не имею кто такие Сергей Палыч и Ванька. С мужем Ольга в разводе, его вообще звали Алексеем.

– Найми актера. У нас три театра в городе.

– Они уже все заняты, к ним очередь на полгода вперед.

– Ты сама недавно говорила, что стать Дедом Морозом может каждый. – Наверняка эту фразу слышала по телику. Рекламу крутят уже с ноября. – Соседа, например, попроси. Он потолще меня будет, самое то для Деда Мороза.

Неплохой мужик, кстати. Надо сказать, чтобы пригляделась.

– Во–первых, нам не нужен Санта Клаус. Во–вторых, – носик Ольги дергается вверх, – мы с соседом в контрах. – О как, не знал. – А в–третьих, доверить детей чужаку?!

– Я тоже чужак!

– Ты свой! Я тебя знаю. Я тебе доверяю.

– Л – логика, – закатываю глаза, досадуя, что не сбежал на работу к восьми часам. На встречу можно было бы ехать из офиса и не пришлось бы отмазываться сейчас.

Оля каким–то чудом оказалась перед дверью и преградила мне дорогу. Уже набрала в грудь воздуха и приготовила новую порцию уговоров.