Юлия Марченко - Быть там, где ты
Часть 1
Точка сближения
1
Если бы мы могли предугадать, что повлечет за собой один, порой незначительный поступок, наша жизнь не была бы полна приятных и, что скрывать, не очень приятных неожиданностей. Порой в своем, как нам кажется свободном выборе, мы слепы.
Мы встречаем людей, узнаем их лучше и лучше, влюбляемся, испытываем симпатии, антипатии… Но однажды наступает день, когда осознаешь, что за окном поздняя осень, а на душе – листопад и дождь с холодным ветром с утра и до позднего вечера. И тогда ты набираешь знакомый номер. А в ответ гудки. И смс: «У меня другая.» И ты хочешь бросить все и вся, чтобы просто забыть.
Еще пошлой осенью мы гуляли по осыпанному листвой парку, много говорили, пили кофе по субботам, строили планы на будущее и мечтали. Этой осенью и этим вечером, заворачиваясь в теплый плед, я вспоминаю твой голос, твое лицо, наши разговоры.
Мы познакомились прошлым летом, когда вместе работали на кухне в лагере. Когда я в первый раз тебя увидела, то почему-то подумала, что лучше тебя нет, и не может быть. И сегодня я все еще такого же мнения о тебе. Позже, общаясь с тобой и от разных людей, я узнала лишь немногое о тебе: что тебя зовут Артем, что ты из Донбасса и что у тебя большая семья. Я узнала также, что ты врач-хирург и что живешь ты сейчас в Харькове…
За время нашего знакомства ты часто «пропадал» – уезжал домой в Донецкую область. Там уже второй год шла война. Я очень волновалась каждый раз, когда ты бывал там, и даже написала об этом стих:
Этим вечером я вспоминаю, как ты навещал меня в больнице, когда я заболела, как успокаивал, когда я плакала, и многое другое. И вот теперь ты говоришь, что у тебя другая. Впрочем, я на тебя не в обиде, да и мне есть, что вспомнить, есть и будет. Лишь за одно обидно: я мечтала растить твоих детей и вот вчера я узнала, что там, в Донецкой области, тебя ждет невеста и готовится к предстоящей свадьбе. И теперь я думаю, как мне поступить. За окном льет дождь, а я сижу за столом и заполняю страницы дневника. Мне совсем не хочется кричать, плакать, обижаться, а просто убежать сейчас куда-то подальше, изменить все и сразу, и себя, в том числе. Чтобы когда ты вернешься (а ты обязательно вернешься, я упрямо верю в это), ты увидел меня и задумался, ту ли ты выбрал.
2
За окном проплывали дома и заборы. Едущий по разбитой осколками снарядов дороге автомобиль подбрасывало то вверх, то вниз.
Наконец, после очередного блок-поста машина остановилась, и шофер вышел закурить. Я высунулась из дверей машины.
– Первый раз сюда к нам? – повернулся он ко мне.
Я кивнула. Он затоптал окурок и, проследив мой взгляд на следы от снарядов, произнес:
– Ну, теперь-то здесь еще нормально. Раньше посерьезнее было.
Я не стала ничего спрашивать. А что спрашивать, если тут и так все понятно.
– Ты не бойся, здесь тебя не обидят. Мы за своих горой. – он прицмокнул и достал вторую сигарету. – И как тебя мамка отпустила? Молодая ты еще, жизни не видела. Это мне все ни по чем – как-никак шестой десяток разменял. Как зовут-то тебя?
– Люда. – тихо ответила я.
– Людок, значит. – голос шофера зазвучал с отеческой нежностью, – И что же тебя сюда привело, а? – старик прищурил глаз, – Молчишь. – продолжил он, – а я знаю. Небось отправили хлопця твоего сюда к нам, вот ты и едешь, или неправду говорю?
– Это неправда! Я выполняю свой долг: помогаю родной стране. – притворно возмутилась я, но старик лишь покачал головой.
Потом он повернулся ко мне и, словно бы спохватившись, сказал:
– Ну и чего мы стоим? Ехать надо, ехать! Все голодные, а единственный повар стоит и со мной разговаривает.