Сергей Калашников, Андрей Феликсович Величко - Будем жить!
От автора
Все цифровые параметры, относящиеся к пирамидам, умышленно искажены. В описание рабочей зоны еще более умышленно введены неточности, потому что только этого нам и не хватало, чтобы любой дурак мог повторить здесь описанное!
Пролог
Большая конференц-зала княжеского терема, используемая обычно для пиров и боярских советов, была почти пуста. Вся ее обстановка состояла сейчас из небольшого стола и двух стульев, и только два человека находились в помещении, куда, бывало, набивалось и до полусотни гостей.
Князь сумрачно глянул на сидевшего напротив него епископа и сказал:
– Говори, отче.
– Икона храма Спасителя начала светлеть ликом, – услышал он краткий ответ.
– Что? – вскинулся князь. – Сам видел, отец Феодосий?
– Сам. И светлеет лик споро. Не как в прошлый раз. Через седмицу, похоже, откроет образ глаза. Услышаны твои и мои молитвы, князь. Теперь надо, чтобы народ наш смог выразить мольбы свои. Не как в прошлый раз, еще раз говорю я!
– Не будет такого, – прихлопнул кулаком по колену князь, – слово тебе даю. Сам стану первым, нет у нас больше надежды, кроме как на Божье чудо. И народ весь как один встанет…
– Весь – не надо. Кроме дюжины монахов, еще потребно сорок человек, чистых душой и помыслами, и чтоб ни о чем мирском и думать не смели, а только о просимом у Господа! Сам-то ты это осилишь, княже?
– Осилю.
– Значит, три дня на сборы. Четыре дня – пост. И в светлую субботу начинаем молебен о ниспослании Защитника.
Часть первая
Глава 1
Дембеля, день прошел!
В двадцать два ноль три двадцать девятого апреля 1977 года в казарме роты обеспечения десантно-штурмовой бригады раздался традиционный крик:
– Старики, день прошел!
– Ну и х… с ним! – не менее традиционно ответили старики.
Правда, сейчас кричал не салабон, а молодой – потому как после приказа бывшие салабоны стали молодыми, а нового пополнения еще не было. Но дальше последовало продолжение, которое бывало только в интервале от приказа до демобилизации последнего из увольняющихся:
– Деды, день прошел!
Кричал, ясное дело, фазан – слушать такое от салабона или молодого дедушкам уже невместно.
Если кто не в курсе, то прибывающее в Советскую Армию пополнение в Забайкальском округе называлось зеленью. После принятия присяги зеленые становились салабонами. Прослужив полгода, они превращались в молодых, год – в фазанов. Последние полгода служил уже старик, который после приказа превращался в деда. Ну, а когда на деда уже были оформлены проездные документы и он ночевал в казарме то ли последний, то ли предпоследний раз, его именовали дембелем. Так вот, после крика дедам раздался еще один, в исполнении начальника радиомастерской, старика, сержанта Патрикеева:
– Дембеля, день прошел!
– Ну и х… с ним, – прогудел в ответ единственный дембель, замкомвзвода разведки старшина Малой, и, оглядев казарму, резюмировал:
– Все, спим. Отбой, служивые! И чтоб ни звука – кто мне испортит последний сон в армии, прибью.
Вот уж не знал старшина, что его слова очень скоро окажутся пророческими…
Казарма затихла. Феноменальная сила старшины и его бойцовская квалификация совершенно не нуждались в дополнительных подтверждениях. Впрочем, он и не вставая мог метнуть сапог на звук, причем почти со стопроцентной гарантией попадания. И потом жертве еще пришлось бы на цыпочках нести этот сапог обратно! Предварительно почистив, если он вдруг запачкается. Правда, это относилось в основном не ко взводу разведки, а к прочим населяющим казарму – всяким поварам, банщикам, писарям и складской команде. И к радиомастерской, за исключением ее начальника. В неофициальной табели о рангах казармы сержант Патрикеев стоял сразу после Малого, да и к тому же были они закадычными друзьями. Вот и сейчас Патрик проигнорировал грозный приказ старшины, и, порывшись в тумбочке, куда-то отправился – скорее всего, в свою мастерскую.
А в пять утра казарма была разбужена криком: