Николай Горнов - Бриллиантовый зеленый

На самом деде его зовут Сергей, но всем он представляется как Светозар. Вы его легко узнаете. Это я вам гарантирую. Всегда розовощекий, робкий, улыбающийся смущенно, он придвигается левым боком, зажимает собеседника в самый дальний угол, откуда уж совсем никак не вырваться, украдкой протягивает руку и говорит, понизив голос до заговорщицкого шепота:

– Очень приятно. Зовите меня Светозар. Я занимаюсь прикладной уфоистикой.

Самые начитанные тут же нервно переспрашивают:

– Уфологией?

– Нет-нет, – сразу начинает протестовать Светозар. – Уфология – это псевдонаука, как справедливо отмечает Комиссия по борьбе с фальсификацией научных исследований при президиуме Российской академии наук. Я же являюсь специалистом в области уфоистики. Причем именно в части ее прикладного использования.

А после крепкого и сухого рукопожатия он обязательно оглянется, словно проверяя, не подслушивал ли кто этот разговор, имеющий, как минимум, среднюю степень секретности.

Любую секретность Светозар обожает. А ко всему обыденному, не имеющему никакого смысла для специалистов по засекречиванию, относится с откровенным презрением. Вещей, предметов и явлений, не любимых и даже ненавидимых Светозаром, столь большое количество, что их бесполезно даже пытаться перечислить. Почему-то особо сильные приступы раздражительности вызывают у него официальные источники информации. Ему совершенно не важно, в каком виде они существуют – в форме единичного пресс-релиза, вырвавшегося из темных глубин органов власти, или в виде массовой газеты, – он одинаково ненавидит их все.

Но еще более странной мне всегда казалась нелюбовь Светозара к трамваям.

– Почему мы не можем поехать на трамвае, он же пустой? – бывало, удивлялся я, когда замерзал на пустой зимней остановке в окружении неработающих примороженных фонарей.

Но Светозар в ответ только хмурился. А если снисходил до пояснений, то они всегда были предельно краткими:

– Потому что он красный. Ты что, сам не видишь?

А когда я, закипая от раздражения, все же пытался выяснить, что изменилось бы, будь трамвай, например, зеленого цвета, он вообще замолкал. Либо говорил с усмешкой: мол, зеленых трамваев не бывает в природе, поэтому такие предположения лишены всякого смысла.

И в этом с ним трудно не согласиться. Зеленых трамваев мне не доводилось видеть в нашем относительно большом городе ни разу…

Разными оттенками серой секретности Светозар тщательно раскрашивает и свою личную жизнь. На все вопросы о трудовой деятельности он либо отвечает невпопад, либо отделывается ничего не значащим набором слов типа: «Моя работа носит системный и многозадачный характер». Не любит Светозар и расспросов о личной жизни. Семейное положение всегда характеризует одной и той же фразой, отточенной до остроты бритвы: «Женат и любим!». К себе в гости никого и никогда не приглашает. Мне понадобилось несколько лет знакомства (дружба – это слишком пафосное слово), чтобы я смог узнать, где он вообще живет. А до этого все наши многочисленные встречи происходили у меня дома или на ничейной территории.

Зато сведениями о детстве Светозар делится охотно, явно гордясь своим статусом коренного петербуржца. Обычно он говорит, что родился первого октября одна тысяча девятьсот шестьдесят пятого года в Купчине, в спальном районе города Ленинграда, в семье вузовских преподавателей. Отец его был намного старше матери, всю жизнь отработал в Ленинградском технологическом институте, защитил там докторскую диссертацию, получил звание профессора и после пятидесятилетнего юбилея возглавил кафедру. Мать при жизни отца преподавала в нескольких высших учебных заведениях Ленинграда русскую литературу второй половины XIX века, а перед пенсией, когда уже осталась одна, работала экскурсоводом.

Особо терпеливым Светозар может сообщить, что дом его детства стоит восьмым по счету на улице, названной именем венгерского революционера Белы Куна. А если он в особо приподнятом настроении, то обязательно добавит, что по материнской линии связан пуповиной с городом Алексеевка Белгородской области, где проживали в доисторические времена его дед и бабка, а сейчас обитают какие-то троюродные племянники и племянницы по фамилии Шаповаловы.