Анна Вэл - Брахмачари

Трудно сказать, что побудило меня написать эту историю – потребность излить кому-то душу, банальное желание оставить что-нибудь в назидание для потомков, нереализованные творческие амбиции или, быть может, нечто совсем другое.

Я недавно читал интересную книгу по ведической астрологии – там тип моей сочетаемости планет определяет продолжительность жизни не более чем 46 лет. Не думайте, что шучу, но я немного обрадовался. Умирать – это совсем не грустно. Может быть, я жить устал? Мне уже 25. Считается, что это кризисное время – в лучшем случае, треть жизни прожита. И действительно, никогда не был пессимистом, но сейчас жизнь меня давит, нигде не вижу просветов: мне не удалось добиться тех духовных целей, на которые я рассчитывал (не говоря уже о материальных, типа чёрного «Феррари» или мраморной виллы в Греции). Вот уже в который раз я собираюсь уехать, оставить этот город и клуб, где я работаю, но почему-то я всё ещё здесь. Хотя, если рассуждать здраво, и ехать-то мне некуда. Родители уже давно махнули на меня рукой как на неудачника и человека, у которого не всё в порядке с головой. Ещё бы, в их представлении я был психом, отдавшим своё имущество одной восточной религиозной организации, потому что просто не хотел иметь что-либо в своей собственности. Я раздал все свои вещи, оставив только самое необходимое, и ушёл жить в один из ашрамов1, став монахом. Отец тогда сказал, что лучше бы я был наркоманом, чем сектантом, потому что от наркотической зависимости избавиться гораздо легче, чем промыть мозги «тупому зомби», каким я был и, наверное, до сих пор остаюсь в его глазах. Просто мой отец знал не всё…

В тот период я испытывал жуткий кризис, внутренние проблемы и глубочайшую депрессию, и единственно правильным для меня вариантом мыслил лишь уход – либо из жизни, либо от действительности… Возможно, у меня был просто кризис эго. Ко мне пришло немного другое видение мира, и от такой интенсивной усложнённой практики у меня в голове произошёл сдвиг: как-то всё стало тихо-тихо, как будто утром выходишь на улицу и видишь падающий снег. Думаю, это переоценка ценностей. Помню только ощущения и мысли. Всё переплетается в голове: сны – с воображением и с эхом действительности, а реальность представляется в искажённом виде. Но годы в ашраме всё равно были самыми лучшими в моей жизни. Я испытывал настоящее счастье и, вместе с тем, некое глубинное, всецелое опустошение. Опустошение, которое, как мне казалось, наоборот наполняло мою жизнь новым смыслом. Мои душа и тело не могли жить иначе, потому что для меня это значило жить, как все остальные – окованным путами материального мира и зажатым в тиски Сансары2. Я верил в божественное происхождение своего Учителя3 – лидера секты, истинность Учения и обещанное нам светлое будущее, и так же верил в то, что моё главное предназначение – быть монахом.

А потом случилось непредвиденное – нашего Учителя по ложному донесению обвинили «во всех смертных грехах» и арестовали. Мы подвергались гонениям, в здание ашрама несколько раз врывались люди в погонах и устраивали обыски. Размахивая какими-то постановлениями, они забирали с собой на дознание по 2—3 человека, и потом приезжали за остальными. Я тоже не избежал этой участи и провёл несколько дней в КПЗ, давая показания, хотя толком не знал, что вообще происходит. Позже выяснилось, что нашего Учителя просто подставили другие лидеры секты, мечтавшие завладеть её имуществом. Но это никого не волновало, правда никому не была нужна…

Когда я покидал ашрам, я чувствовал себя изгнанным из Рая. Мне казалось, что моя жизнь снова потеряна и больше не имеет смысла. Возможно, я был слабым и ведомым – зависимой личностью, которая нуждается в Учителе. Одним словом, типичным сектантом с присущей ему психологией и внутренними комплексами. И я не знал, куда мне идти дальше, и что это такое – вернуться в материальный мир.