Яна Блистер - Блеск голубого моря

– Эта картина не стоит трёх миллионов, – откинувшись на спинку кресла, сказала оценщица, и посмотрела на Марту выразительным взглядом.

– Это хорошая картина, и выставить её можно даже за четыре с половиной,– тоже откинувшись на спинку кресла для посетителей, ответила Марта.

Уже более двух часов разговор вертелся вокруг достоинств полотна. Марта не имела даже малейшего представления о его стоимости. Живопись в целом, конечно, Марте нравилась, особенно Рембрандт, но вот определить стоимость на глаз… Однако она поняла, что картина дорогого стоит, так как эта суховатая грымза-оценщица выглядела явно заинтересованной. Было заметно, что картина ей нравилась, всё упиралось лишь в стартовую цену.

Грымза выжидающе смотрела на клиентку.

Марта Ковальски, ещё недавняя выпускница колледжа гостеприимства и гостиничного дела, получившая в подарок от доброй старушки, у которой все четыре года учёбы снимала комнату в 1-м Фрунзенском переулке, пару старинных вещиц и эту замечательную картину, твёрдо вознамерилась с головой окунуться в океан возможностей гостиничного дела, но для этого требовался стартовый капитал.

– Давайте попробуем, – после длительных переглядов с оценщицей, наконец произнесла она.

За эти два с половиной часа она ни на рубль не отступила от той суммы, за которую собиралась продать картину.

Оценщица скривила недовольную мину и уже открыла рот, чтобы сказать что-то, как вдруг в первой комнате, служившей прихожей, слабо звякнул колокольчик входной двери, и обе девушки невольно повернулись в её сторону.

– Израэль Маркович! – Грымза энергично выпрыгнула из-за стола и направилась к пожилому господину, вошедшему во второй зал Аукционного дома, где среди стеллажей со старинными красивыми вещами даже воздух пах миллионами.

– Израэль Маркович, какая неожиданность, вы так быстро вернулись… – затараторила тощая вобла и скрылась вместе с ним за дверью, на которой висела табличка «Служебное помещение».

– Это наш эксперт, – сказал средних лет щёголь, лениво переворачивавший страницы каталога возле столика эпохи Людовика XIV. Его малиновый шейный платок как у известного модника и кутюрье ярким пятном бросился в глаза Марте, когда она только вошла в офис Аукционного дома.

– А́ртур – совладелец этого Аукционного дома! – Именно так, с ударением на первую букву, представился щёголь. Он подошел к Марте и пожал ей пальцы, слегка склонившись. «Какое счастье, что не стал лобызать», – подумала Марта.

– Марта Ковальски, – зачем-то вскочила Марта.

– Очень приятно, – сухо ответил А́ртур и, встав возле картины и обхватив подбородок правой рукой,стал внимательно вглядываться в полотно.

Катрина была довольно старой. А вот сюжет редкий,и Марте очень нравился: в пещере, заваленной разными драгоценными вещами, милая гордая молодая леди, скрестив руки на груди, похоже, беседовала со старым багряно-золотым скептически настроенным драконом. Марте так сильно нравилась эта картина, что принеся её на продажу, в глубине души она чувствовала себя предательницей.

Мадлена Рихторовна, сухонькая старушка, у которой Марта четыре года снимала комнатушку, говорила, что эта картина досталась ей почти даром. Хозяйка рассказала, что родилась она в Ленинграде и по внешнему виду напоминала истинную петербурженку. Волосы её всегда были уложены в туго закрученную причёску. Всегда скромно, но со вкусом одета, она даже дома носила брючные трикотажные костюмы, которые были ей к лицу. Строгая, спокойная, всегда сдержанная, и даже когда их залили «свежевъехавшие» соседи сверху, не позволила себе ни одного грубого слова, даже «за глаза». Марта часто помогала ей с уборкой (она сама напросилась помогать и делала это всегда с радостью). В эти часы старая Графиня (так мысленно Марта окрестила свою хозяйку) сидела за столом той комнаты, где Марта прибирала, и рассказывала ей истории из своей жизни. Марте нравилось слушать её подскриповатый голос, и истории ей очень нравились. Со своим покойным мужем, военным атташе, она побывала во многих интересных местах и пережила много сложных, иногда опасных ситуаций. Конечно, никаких секретов или «тёмных» историй Мадлена Рихторовна ей не рассказывала, но из всего услышанного Марта сделала вывод, что они есть.