Борис Бейлин - Благодаря и вопреки

Фире, в надежности и преданности которой я всегда могу быть уверен, посвящена эта книга.

Прошло чуть меньше 30 лет с момента создания нового государства – современной России. Еще много тех, кто помнит «как было» и «как есть». Если раньше была только советская промышленность, то сейчас она раздвоилась и представляет собой две неравные части. Наибольшая часть, зависимая, существует за счет бюджета. Другая, значительно меньшая, независимая, работает на свой страх и риск. Безусловно, обе они отличаются от советской, но разительные отличия – исключительно в независимой, частной по форме и по сути. Это могут видеть те, кто сейчас там работает, сравнивая ее с советской. Я один из них, но кроме этого еще свидетель экономической жизни страны, начиная с 50-х годов прошлого столетия. Благодаря этому имею возможность сравнивать одно с другим.

Помню послевоенный период, когда кругом шло восстановление страны, разрушенной войной. Кругом все строилось: дома, дороги, железнодорожные мосты, заводы, линии ЛЭП. Все жили очень тяжело, но народ понимал и принимал трудности жизни, которые считал временными.

К началу 60-х это понимание начало пропадать. Очень остро стоял самый насущный вопрос – где жить? Жилищное строительство началось еще в 50-х, но массовым оно стало после появления «хрущевок» – 5-этажных блочных домов.

Я поступил в институт в 1961 году и через месяц начал работать токарем на Брянском автозаводе. Учебная программа того времени требовала 1,5 года учиться и работать. Так с того времени я связал всю свою жизни с промышленным производством. В то время советская промышленность достигла наивысшего успеха и, по данным статистики, ее экономический потенциал был сопоставим с американским.

Получив диплом инженера по специальности «Технология машиностроения, станки и инструменты», я продолжил свою учебу-работу на ленинградском заводе судовой арматуры. Руководя инструментальным хозяйством крупного механического цеха, в котором работали 400 человек, я отвечал за сохранность и постоянную готовность к эксплуатации многих тысяч единиц инструмента и оснастки.

Тогда я впервые увидел, насколько грамотно была поставлена подготовка производства. Технологические процессы, включая метод групповой технологии, были реально внедрены в действующее производство. Огромное количество оснастки и инструмента позволяли использовать труд рабочих средней квалификации там, где требовалась высокая. Все это вызывало у меня уважение к людям, создавшим все это и которых я еще успел там застать.

Однако, проработав около 10 лет, я стал замечать, что у нас происходит что-то не то. Люди – генераторы идей, создавшие передовые технологии на нашем заводе, постепенно уходили, а те, кто занимал их места, не предлагали ничего нового. Если раньше я считал правильным наличие несметных запасов оснастки, то теперь у меня стали возникать вопросы, насколько оправдано такое их количество. Ведь многие из них не использовались месяцами, а то и годами.

Да, ранее была создана прекрасная технология и ее оснащенность, но почему никто не желал развивать ее дальше? Почему назначение режимов резания на универсальных станках было отдано на откуп рабочим, а не отражено в технологии? Почему не было никакого практического применения прогрессивного инструмента? Я с завистью смотрел каталоги инструмента фирмы «Sandvik Coromant», читал об уровне качества их быстросъемных твердосплавных пластин. Почему, когда у нас в стране начали выпускать такие же пластинки, их качество губило на корню саму эту идею? Почему алмазные круги, которые реально нашли широкое применение в промышленности, использовались самого примитивного вида? Напрашивался печальный вывод: развитие холодной обработки металлов остановилось.

Цены. Здесь «социалистическая» экономика сыграла с населением злую шутку. Не было никакой связи цены на любой товар с реальными затратами на его производство. Как могло быть, чтобы цена пустой бутылки из-под пива (12 копеек) была почти в 2 раза выше цены 1 литра бензина А-76 (7 копеек)? Почему легковой автомобиль (цена с рук более 9000 рублей) стоил в 2 раза дороже трехкомнатной кооперативной квартиры (около 4500)? Почему было впечатление, что сталь ничего не стоила? Раз она «ничего не стоила», то никто ее не берег. Где только не валялись то использованные изделия из металла, то бухты проволоки.