Владимир Мисечко - Битва Света и Тьмы. Тень из Бездонной Ночи

Песнь о Кузнеце и Солнце

В долине Хабур, где Тигр и Евфрат сплетались,

Где кони Митанни, как ветер, неслись,

Жил кузнец Ашшур, чьи руки ковали не сталь,

Но искры небес, что в землю упали.

Он был сыном земли, но душой – небожитель,

И горн его пел о силе и жизни.

Но Солнце, бог Шимеги, в гневе пылало,

И тьма на Митанни зловеще упала.

Забыло Шимеги о долге своём,

И мир погрузился в кошмарный сон.

Поля иссохли, реки умолкли,

И голод, как зверь, в сердцах поселился.

Тогда Ашшур, кузнец, в отчаянье взвыл,

И молот его о наковальню разбил.

Искры взлетели, как звёзды в ночи,

И в них он увидел надежды лучи.

Он выковал колесницу из звёздной пыли,

Запряг в неё коней, что бурю носили.

И в небо взмыл, сквозь мрак и туман,

К чертогам Шимеги, где правил обман.

«О Шимеги, Солнце, зачем ты забыл

О клятве своей, что миру дарил?

Верни свет и жизнь, верни теплоту,

Иначе я сам погашу твою тьму!»

Шимеги, услышав кузнеца слова,

Увидел в них правду, что долго спала.

И стыд опалил его гордое сердце,

И он вновь зажёг своё яркое солнце.

И свет разлился по земле Митанни,

И жизнь вернулась, как песня весенняя.

Ашшур, кузнец, спустился с небес,

И стал героем, что тьму превозмог.

И помнят в Митанни о подвиге том,

О кузнеце Ашшуре, что правил с умом.

И знают, что даже в самой тёмной ночи,

Надежда живёт, как искры в печи.

Эта легенда, словно эхо времён,

Напоминает о силе племён.

О мужестве, вере и жажде к добру,

Что в сердце Митанни горели в ту пору.

***

Тадухиппа: Песнь о Солнце и Слезах

В долине Митанни, где Евфрат течёт,

Росла Тадухиппа, как лотоса цвёт.

Отец её, Тушратта, царь сильный и гордый,

Сулил ей судьбу, что затмит даже звёзды.

Но сердце принцессы томилось в тиши,

Не знало ни радости, ни света души.

Лишь сны о далеком, о царстве Хаттусы,

Где правил Суппилулиума, муж мудрый.

И вот, караваны, как змеи, ползут,

Несут Тадухиппу, где хетты живут.

В приданое – золото, лазурь и слоны,

А в сердце – надежда, что сбудутся сны.

Но Суппилулиума, царь старый и строгий,

Не видел в ней солнца, лишь тени тревоги.

Он помнил о битвах, о славе и власти,

А юность Тадухиппы – лишь бремя и страсти.

И плакала дева, как дождь над рекой,

О доме забытом, о жизни иной.

Молилась богам, чтоб послали ей силу,

Чтоб в царстве чужом она счастье вкусила.

И услышал её бог Солнца, Шимеги,

И лучом золотым коснулся ноги.

И в сердце Тадухиппы зажглась искра огня,

Решимость и воля, что крепит коня.

Она стала царицей, мудрой и смелой,

В Хаттусе чужой, но душой несгибаемой.

И слезы её превратились в росу,

Что орошает землю, даря красоту.

И помнят народы о деве Митанни,

О Тадухиппе, что в царстве Хатти

Нашла свою силу, сквозь слёзы и боль,

И стала легендой, как солнца контроль.

Так пусть же эта песнь, как эхо времён,

Напомнит о силе, что в нас заключена.

И даже в слезах, как в капле росы,

Сияет надежда, что дарит нам жизнь.

***

Песнь о Тушратте, Царе Митанни

В долине Хабур, где солнце палит,

Где Евфрат течёт, как змея златая,

Восстал Тушратта, царь Митанни,

Чья слава гремела, как гром в горах.

Он был из рода храбрых воинов,

Чья кровь кипела яростью битвы,

Но сердце его было мудрым и чистым,

И правил он царством с любовью и честью.

Боги благоволили к Тушратте,

И земли его процветали и цвели.

Но зависть и злоба таились в тени,

И враги его ждали удобного часа.

Хеттские воины, словно саранча,

Надвигались с севера, жадные до крови,

И царь Суппилулиума, их вождь жестокий,

Мечтал о землях Митанни богатых.

Тушратта собрал своё войско могучее,

И вышел навстречу врагу в поле брани.

И битва была страшна и кровопролитна,

И земля стонала под копытами коней.

Стрелы летели, как стаи саранчи,

Мечи звенели, словно гром небесный,

И кровь лилась рекой, обагряя землю,

Но Тушратта сражался, как лев разъяренный.

Он рубил врагов направо и налево,

И его колесница неслась, как вихрь.

Но силы были неравны, и хетты теснили,

И царство Митанни дрожало в страхе.

И тогда Тушратта воззвал к богам,

Моля о помощи и защите для народа.

И боги услышали его мольбу искреннюю,