Владимир Мисечко - Битва Света и Тьмы. Демон Песков

Феникс: Песнь Пламени и Возрождения

Из пепла древних звёзд, из сердца мирозданья,

Рождённый в вихре света, в танце созиданья,

Взмывает Фэнхуан, птица неземная,

Владыка пламени, что вечно обновляет.

Его оперенье – закат в багряных красках,

Искрится золотом, в лучах небесных ласках.

Хвост – кометы след, что в космосе мерцает,

А голос – звон хрустальный, что души исцеляет.

Он – символ мудрости, что в вечности хранится,

И добродетели, что в каждом сердце длится.

Он – страж гармонии, меж небом и землёю,

И вестник перемен, что мир ведёт к рассвету.

Когда же время придёт, и жизнь его угаснет,

В огне священном он себя преобразит прекрасно.

Из пепла, словно сон, восстанет он могучий,

И с новой силой взмоет в небо, вечно жгучий.

Он – Фэнхуан, бессмертный дух востока,

Надежда, что сияет даже во тьме глубокой.

Он – вечный цикл жизни, смерти и рожденья,

И символ веры в светлое преображенье.

Так пусть же песня Фэнхуана звучит в сердцах у нас,

Напоминая, что надежда не угаснет в час,

Когда вокруг лишь пепел и отчаянье царит,

Ведь в каждом сердце искра Феникса горит!

***

Каушалья: Мать Солнца, Мать Скорби

В Айодхье, городе золотом венчанном,

Где Сурья-дэва щедро льёт лучи,

Жила Каушалья, сердцем чистым, нежным,

Владычица, чьи очи так грустны.

Она была супругой Дашаратхи, царя,

Чья слава гремела от земли до звёзд,

Но в сердце Каушальи зрела лишь тоска,

Как семя, брошенное в землю без ростков.

Молила Индру, Агни и Варуну,

Шиву, Вишну, Брахму, всех богов,

О сыне, что наполнит жизнь ей светом,

Что укротит печаль её оков.

И боги, тронутые её мольбою,

Явили чудо, ниспослав ей дар.

В священном пламени, что взвилось над троном,

Родился Рама, солнца яркий жар.

Он был прекрасен, словно лотос утренний,

Силён и мудр, как древний мудрец.

И Каушалья, мать его, счастливейшая в мире,

В его глазах увидела небес венец.

Но счастье, как роса на лепестках,

Недолговечно, хрупко и легко.

Судьба плела коварные узоры,

И Раму ждало странствие далеко.

Изгнание в лес, борьба с демонами,

Похищение Ситы, горе и война.

И Каушалья, в Айодхье заточённая,

Молилась за него совсем одна.

Она видела во снах его сражения,

Чувствовала его боль, его печаль.

И сердце матери, исполненное нежности,

Сжималось от невыносимой дали.

Когда же Рама, победитель Раваны,

Вернулся в Айодхью, славой окружён,

Каушалья, мать, измученная горем,

Встречала сына, слезами орошена.

Она обняла его, прижала к сердцу,

И все страдания разом отступили.

И в этот миг, в объятиях материнских,

Рама, Бог, почувствовал себя сыном.

Так Каушалья, мать Солнца, мать Скорби,

Вошла в легенды, как символ веры и любви.

И помнят люди, сквозь века и годы,

О силе материнской, что выше всех богов.

***

Плач Кайкейи: Миф о Сердце, Ослеплённом Страхом

В древних залах Айодхьи, где солнце лилось золотом,

Жила Кайкейи, царица, красотой объятая.

Любимая супруга Дашаратхи, царя великого,

Она была как луна, в ночи сияющая тихо.

Но судьба, словно змея, в тени плела коварство,

И шёпот Мантхары, служанки, стал её лекарством.

Яд зависти и страха, в уши ей вливался,

И сердце, прежде чистое, тьмой вдруг наполнялось.

«Рама, сын Кошальи, наследником объявлен,

А твой Бхарата, сын твой, навеки будет славен,

Лишь если трон займёт он, а Рама в лес уйдёт,

Иначе, Кайкейи, твой род бесславно пропадёт!»

И страх за сына, словно зверь, в душе её проснулся,

Забыла про любовь, про честь, про всё, чем дорожила.

Вспомнила клятвы Дашаратхи, что он ей обещал,

Два дара исполнить, что когда-то ей давал.

«О, царь, ты клялся мне, когда-то жизнью рискуя,

Исполни обещание, что дал, меня спасая!

Пусть Рама в лес уйдёт на долгих четырнадцать лет,

А Бхарата, мой сын, займёт твой царственный престол!»

И Дашаратха, сломленный, от горя зарыдал,

Он Раму любил больше жизни, больше, чем дышал.

Но клятву нарушить он не мог, закон был свят,

И Рама, сын послушный, ушёл в далекий путь назад.

Кайкейи, ослеплённая страхом, не понимала,

Какую боль она всем сердцем причиняла.

Она думала, что сына защищает,