Ден Истен - Безумие и отвага
Пролог
Коты тщательно примяли траву и уселись вокруг белоснежного перса. Над поляной повисло подобострастное урчание. Перс покрутил короткой шеей, оглядывая присутствующих. Его круглые, с оранжевым оттенком, глаза смотрели пристально, изучающе.
Сидевший рядом с ним кот, желтый словно прокуренная занавеска, истерично выкрикнул:
– Все?!
– Все! – подтвердили коты и почтительно склонили головы.
Желтый кот преданно взглянул на перса.
– Все, Армандо!
Перс с ответом не торопился, как никуда не торопится истинный лидер, чувствующий свой непререкаемый авторитет. Коты внимали тишине.
Наконец, Армандо поднял лапу и провыл:
– Братья мои родные, други мои верные, мы проделали очень долгий путь, полный лишений и опасностей! Нам было трудно, нам было очень трудно, но мы с честью преодолели все преграды, мы стали сильнее, мудрее и добрее! Все было не зря! К сожалению, многие из нас не дошли! Давайте вспомним имена ушедших и почтим их память! Цитрус, огласи весь список, пожалуйста!
Желтый с готовностью выдвинул когти на обеих лапах.
– Первым мы потеряли Фунтика, – произнес он и втянул один коготь. – Его переехал дальнобойщик по дороге в Оху!
Все скорбно и тихо завыли. Кроме одного кота, поджарого, с удивительно ровными полосами на боках и спине, делающими его похожим на матрас – он протестующе мотнул узкой головой.
– Фунтика собаки загрызли. В Чите. А переехали Тягача.
Армандо недовольно взглянул на желтого.
– Слышал? Ты почему факты искажаешь? Мне тебя уволить, что ли?
Цитрус с досадой почесал впалую грудь.
– Ну какая разница, а? Переехали, собаки погрызли – какая разница? Его нет уже!
– Уволен! – выкрикнул Армандо и припечатал приказ ударом белоснежной лапы о траву.
Цитрус вздрогнул и, понуро опустив голову, отошел в сторону. Армандо обратился к полосатому.
– Ко мне подойди, Матраскин!
Тот нерешительно приблизился. Армандо кивком головы указал на место возле себя. Матраскин, еле сдерживая восторг, уселся рядом.
– Матраскин, огласи весь список, пожалуйста.
– Почту за честь, – подобострастно прошипел новый секретарь, размотал лапами воображаемый свиток и деловито зачитал:
– Тягач – попал под колеса фуры по дороге в охинский аэропорт. Няша – похожая участь, только уже под колесами маневрового поезда в Хабаровске. Фунтик – погиб в неравном бою с бродячими собаками в Чите. Братья Арзамазовы – отравились крысиным ядом на складе в Иркутске. Селиван – разбился при падении с колеса обозрения в Красноярске. Дядюшка Макар – скончался от старости по дороге в Кемерово. Лулу…
– При чем тут Лулу?! – недовольно перебил Армандо. – Мне тебя уволить, что ли?! Зачем ты вспомнил имя этой предательницы?!
Матраскин засуетился в предчувствии краха едва начавшейся карьеры.
– Просто подумал, раз она не с нами, ее тоже можно записать в потери.
– Подумал он! Кто тебя уполномочил думать?!
Матраскин закусил лапу, страдальчески вращая глазами.
– Еще раз что-нибудь подобное подумаешь – выгоню и прокляну!
– Я понял, Армандо. Не повторится. Дальше зачитывать?
– Не надо! Настроение испортил только, тупой кретин! Пошел отсюда!
Матраскин расстроенно мяукнул и под злорадное шипение Цитруса ушел в круг. Остальные коты сидели с испуганно склоненными головами, и только подрагивающие уши говорили о том, что они внимают каждому слову.
Армандо оглядел их и вдруг расстроенно вздохнул. Покаянно ударил себя по голове (несильно, для драматизма сильно и не надо), шевельнул мохнатыми ушами и виновато произнес:
– Братья и сестры, я только что позволил себе несдержанность по отношению к своему ближнему! Я буду просить прощения у богини Киси!
Никто даже не спросил, почему он, оскорбив Матраскина, просит прощения у богини. Похоже, никто даже не задумывался об этом – слишком велик был авторитет лидера, который всегда прав.
Он воздел лапы к солнцу и протяжно завыл:
– Великая Кися! Я оскорбил своего брата! Если ты считаешь, что я недостоин прощения – покарай меня своими смертоносными и справедливыми лучами!