Роман Зацепин - Бастард четвёртого мира. Том 5. Враг за той стеной

В ушах до сих пор стоял предсмертный стон Лики и хруст костей белобородого рыцаря…

Впрочем, знай я, что под маской Ридами таится заклятый враг, а затея по спасению Тамиора из лап огненных троллей обернется гибелью всего отряда, снова поступил бы так же. Бросить друга на произвол судьбы – дело поганое. И хотя сам бородач уж точно и с радостью разменял бы свою жизнь на наши, вряд ли хоть кто-то из побратимов в трезвом уме согласился на подобный обмен. Уж лучше отправиться к Корням Небытия с боем и в хорошей компании, чем заливать малодушие горьким питьём да бравыми россказнями в утешенье.

Теперь все мертвы.

Никогда раньше не думал, что смерть может быть такой… молчаливой. Ни тебе песен небесных труб, ни дороги в разверзнувшиеся хляби, ни воинственных призрачных дев в провожатые. Только скрежет метала, хрип, а затем угрюмая серая тишина.

… – Я… Я же… – принялся бормотать я, не веря собственным ощущениям. – Я же был ранен.

– Вот именно, мой юный друг, вот именно были, – хмыкнул Омриггор и непринужденно потеребил поросль под носом. – Сейчас все в полном порядке.

– А белобородый? Лика и Давинти… Их вы можете оживить?..

… – Вы уже совершили достаточно, вернув Фиал памяти к его изначальному положению. Вы помогли мне, теперь я желаю отплатить тем же… Стойте ровно и постарайтесь ни о чем не думать. Я попробую вернуть ваших друзей и переместить всех вас в более безопасное место…

Грохот заполонил округу. Ледяной ветер сбивал с ног и шутя проходил сквозь броню. Ослепительно белое зарево отозвалось резкой болью в глазах, и я зажмурился.

– Готово, – послышался мягкий тон Омриггора.

Я поднял веки и огляделся.

– Ничего! – смакуя во рту горечь обмана, грозно зарычал я, крутанулся, чтобы воздать весельчаку за жестокую насмешку, и обомлел…

Угрюмое песчаное море, сплошняком сотканное лишь из бесконечного числа дюн да редких скалистых отрогов, что одиноко вздымались над затертой линией горизонта, бесследно исчезло. Набирающий силу зной сменился приятной свежестью, а суровый еле уловимый и оттого кажущийся ещё более зловещим шепот пустыни незаметно перерос в переливы птичьего щебета, искусно вплетенного в стрекот цикад и жужжание взбалмошных шмелей, торопящихся успеть по своим делам до наступления сумерек.

Перемены были настолько разительными, что я не сразу поверил собственным глазам. Крепко зажмурившись, стиснул зубы, прислушался к прохладным касаниям безмятежного ветерка и, решив сосчитать до десяти, для пущей верности резко распахнул веки на седьмом такте, словно пытаясь уличить самого себя в жульничестве.

Однако иллюзия отказывалась исчезать: вокруг не оставалось ничего, что бы напоминало место недавней битвы, где я находился меньше минуты назад. Ни мертвых тел, ни останков раскуроченного лагеря, ни округлого силуэта усатого весельчака Омриггора. Застывших в неподвижности толп огне-троллей также не было видно. Всё это испарилось, не оставив даже малейшего намека на прежнее существование. А высоко над головой громоздилось зеленое колышущееся царство Тилендальского леса.

– Всё-таки не обманул… Спасибо, – благодарно прошептал я, представляя упитанное лицо добродушного бога и, раскинув руки в стороны, набрал полную грудь влажного воздуха.

Ноздри заполнил густой запах вольных трав. Тонкое благоухание смол, сочащееся от вспученной коры величественных деревьев под напором послеполуденного тепла, мешалось с пряным духом мха и кисловатым привкусом пропитанных сыростью кореньев. Белесый диск светила, сопровождаемый конвоем кучевых облаков, почти перевалил за стыки крон и теперь напоминал о себе лишь каскадом слепящих лучей света, настырно продирающихся сквозь мешанину переплетенных ветвей.

Стоптанные до мозолей пятки обдало приятным холодом. Я опустил взгляд вниз и блаженно причмокнул. Прямо подо мной, разделяя границы небольшой поляны на две равные части, пролегало русло ленивого родника. Обогнув поросшие развесистой зеленой шерстью кочки, ручей неторопливо уходил к юго-востоку чащи и, петляя меж стволов, терялся из виду. Стоя по лодыжки в тихо урчащем потоке, я чувствовал, как вода постепенно просачивается сквозь щели потертых сапог, заливается внутрь и лучше любого лекарства или чудодейственной мази дарит успокоение натруженным ногам.