Ана Эспехо - Ангел для падшего

***

— Я наблюдаю за ней с детства. За ее жизнью и поступками. Ни одного грубого слова или неверного решения. Она готова, — говорит высокий мужчина чье лицо скрывалось под капюшоном.

— Она слишком невинна, ее душа чиста и не порочна. Она не справится, — голос принадлежит второму мужчине, сидящему на высоком кресле с красной мантией на плечах.

— Мы должны дать ей шанс. Она первая за сто лет, — повторяет мужчина в капюшоне.

— Ты так уверен в ней, Лаян? — обращаясь к мужчине чье лицо скрывалось.

— Уверен!

— А я не очень. Девальский как никогда силен. Она не справится с ним, а если даже и так, то она падет от его обольщения.

— Она не падет. Мы должны верить в нее. Кроме нее, сейчас нам не на кого положиться, — возражал Лаян. — К тому же, Он всё еще один из нас. — Мужчина аккуратно, словно пробирается на ощупь в темноте, произносит слова.

— Он больше не один из нас! Понятно? — красная мантия на плечах мужчина дрожит и трепыхается, хоть в помещение и не единого намека на дуновение ветерка. Мужчина взбешен и раздражен, и жутко напуган. — Самое смешное во всём этом то, что она даже не знает о своей истинной сущности, — продолжает мужчина в красной мантии.

— Я расскажу ей. И ей придется принять свое предназначение.

— Тогда ступай, у нас мало времени.

Лаян разворачивается и выходит из ярко освещенного многочисленными лампами и ночниками огромного круглого зала. Он идет по длинным, пустынным коридорам, ступая по темному мрамору. Его шаги эхом разносятся по всему зданию. Лаян выходит на улицу и сильный ветер обдувает его спрятанное под капюшоном лицо. Он поднимает голову к небу, закрывает глаза и быстро, в немом шепоте шевелит губами.

Глава 1. Ангелина

Солнечные лучи нежно касаются моего заспанного личика. Я с легкой улыбкой на губах жмурюсь и тру глазки кулачком, как маленький ребенок. Сажусь на постели и свесив ноги сонно смотрю в окно.

— Доброе утро, солнышко, — яркий лучик тепло проскальзывает по моей руке, вызывая улыбку на лице. — Доброе утро, ветер, — свежий ветерок колышет шторы, проникая в комнату.

Я странная. Точнее все так говорят, когда видят, как я здороваюсь с природой, а она мне отвечает. Никто этого не понимает, и ничего кроме жизненных банальностей они не замечают.

Меня называют ведьмой. Правда у всех ведьм, если верить сказкам и легендам, зеленые глаза, а у меня голубые. Их все называют глубокими, как океан и бескрайними, как небо над головой.

У меня нет близких друзей, если только один, остальных я стараюсь держать на расстояние. Не люблю впускать в свою жизнь чужих людей, делиться своими мыслями и чувствами. Для этого у меня есть дневник. Это еще одна причина, почему меня считают странной. Ведь я взрослая девушка, а веду дневник, как пятиклассница, так, однажды, сказала моя одногруппница. Но мне все равно.

— Ангелина, поторопись. Иначе, ты опоздаешь? — кричит мама.

— Уже иду, мам.

Я быстро заправляю постель и переодевшись спускаюсь на кухню.

— Садись, твой завтрак уже замерз, — бросаю недоверчивый взгляд на тарелку с оладьями. А, по-моему, вполне горячие. Взяв вилку, отправляю кусочек оладушка в рот и моментально выплевываю его, обжигая язык.

— Ничего себе холодные. Мам, они же огненные, — она удивленно глядит на меня и пробует мой завтрак.

— Клянусь, они были ледяными, — ошарашено бормочет она.

— Ага, хочешь сказать, что я их силой мысли подогрела, — резко одергиваю себя и перевожу взгляд на свою тарелку. Да, нет, это просто абсурд.

— Ангел, я тебя прошу, будь осторожно, — садясь за стол начинает мама.

— Мама права, — подхватывает папа, — каждый твой поход в университет, оборачивается всемирной помощью всем несчастным.

— Неужели это плохо? — спрашиваю я.

— Ангел, — мама накрывает мою руку своей и нежно смотрит на меня своими теплыми карими глазами. — Ты очень добрая и готова помочь всему миру, но, иногда, мне кажется, что, помогая всем, ты забываешь о себе. Не все люди, такие хорошие, как ты о них думаешь.