Екатерина Орлова - Ангел для Демона

– Это правда? – шепчу я, изо всех сил сдерживая слезы.

– Что правда, маленькая? – Дима делает шаг ко мне, но я отшатываюсь.

– Правда, что ты сын Громова… Грома? Ты же Громов, – бормочу растерянно, все еще не веря в то, что узнала. – Сын папиного конкурента. Сын, которого он подослал, чтобы использовать меня ради мести. Все сходится. О, боже.

Я накрываю пальцами дрожащие губы, чувствуя, как слезы прочерчивают по щекам горячие дорожки. Как я могла довериться ему?

– Ангел, – Дима обнимает меня, обволакивая своим запахом, но я отталкиваю его.

– Ты использовал меня! Ты… ты… – я задыхаюсь. Кладу руку на грудь, чтобы немного успокоить колотящееся сердце, но это не помогает. – Не подходи ко мне, больше никогда даже не смотри на меня!

– Ангел, я люблю тебя, – произносит Дима.

– Ты – монстр, а монстры любить не умеют, – отвечаю севшим голосом.

Кто-то мог бы назвать нашу историю историей современных Ромео и Джульетты. Кто-то окрестил бы случившееся подлостью. И, наверное, был бы прав. Сейчас, в свете прожитого времени и приобретенного опыта, я могу сказать, что согласен с этими людьми. Кто-то мог бы заявить, что это война детей, которые ведут ее за спинами родителей.

Я лишь скажу, что поначалу это было делом чести. Потом превратилось в то, чего я сам никак не ожидал. Ангелина – мой Ангел – испортила все мои начинания в лучшем смысле этого слова. Тогда мое сердце перестало биться в пустоту и начало биться ради нее.

Это наша история. История сумасшедшей, несдержанной и, наверное, даже больной любви. Совершенно неожиданной, но чертовски сильной.

Сейчас я держу в руках своего Ангела и благодарю наших отцов за эту войну. Она принесла мне самое сильное в моей жизни чувство.

Демон

Паркую машину примерно в полуторе километрах от их дома и мелкими перебежками несусь в нужном направлении. Я знаю, что сегодня родителей Ангела нет дома. Они на приеме у мэра, как и мои. Там сегодня собрался весь цвет нашего общества. Сбор общака под прикрытием благотворительной акции. Вся верхушка нашего города замешана в этом, хоть каждый из них и делает вид, что чист аки агнец. Ничего, провернут очередное дельце, свечки в храмах поставят, и дело сделано, грехи отпущены. Кстати, митрополит тоже будет на этом приеме.

Подкрадываюсь к высокому забору и замираю, тяжело дыша. Бегаю я хорошо, и дыхалки обычно хватает, но сегодня мое сердце бьется особенно быстро, а от того и кислород в легкие поступает рывками. Сегодня я узнал, что мой Ангел появилась в городе. Несмотря на то, что я просил осведомленных людей уведомить меня заранее, они поступили иначе. И теперь я, как какой-то голимый сталкер крадусь, чтобы подсмотреть за моей балериной.

Делаю еще два глубоких вдоха и цепляюсь за выступ на заборе. Я не знаю, есть ли тут слепые зоны, и не засечет ли меня камера, да и плевать, если честно. Мне нужно хотя бы одним глазком посмотреть на нее, и я свалю. Обещал оставить в покое – сдержу обещание. Мне только надо знать, что она в порядке. Потому что о ее состоянии никто толком не рассказывает.

Все это время я получал информацию короткими отрывками. Очнулась. Заговорила. Села. Пошла. Но вот о том, танцует ли мой грациозный Ангел, никто не говорит. Я надеюсь, это не из страха, что я сотворю какую-нибудь дичь, когда узнаю правду.

Взобравшись на забор, я тихо и медленно спускаюсь с другой стороны на случай, если собаки не в вольере. Практически бесшумно в несколько шагов добираюсь до раскидистого дерева и взбираюсь наверх. Становлюсь на толстую ветку и, схватившись за верхнюю, подхожу к краю. Уже собираюсь перепрыгнуть на карниз, чтобы потом добраться до комнаты Ангела, как прямо передо мной в танцевальной комнате Гели зажигается свет.

Я замираю и проглатываю подскочившее к горлу сердце, когда вижу, как она сама, хромая, проходит на другую сторону комнаты. Вцепилась пальцами в трость до побелевших костяшек. Этот атрибут вызывает у меня тахикардию. Неприятную такую. И все тело покрывается холодным потом, потому что перед глазами снова всплывает картинка произошедшего. Как, блядь, я мог так облажаться?!