Зарина Шаухалова - Алмазная душа

Глава 1. Угольная пыль

Ветер гнал по пустынной улице серую пыль, оседавшую на потрескавшихся тротуарах. Мехмет шёл, низко опустив голову, будто боялся встретиться взглядом с городом, который когда-то любил. Его пальцы, перепачканные сажей, сжимали воротник старого пальто – слишком тонкого для поздней осени. В Стамбуле, где улицы пахли морем и специями, холод казался предательством.

Мехмет остановился у витрины антикварного магазина. Сквозь мутное стекло на него смотрели осколки чужих жизней: потёртые книги, медные подсвечники, потускневшие зеркала. Он не знал, зачем зашёл сюда. Может, искал что-то, что вернёт ему ощущение, что он ещё жив.

Внутри пахло старым деревом и чем-то неуловимо горьким, как запах забытых воспоминаний. За прилавком сидел старик с лицом, будто вырезанным из коры дуба. Его глаза, цепкие и ясные, словно видели Мехмета насквозь.

– Ищешь что-то особенное? – голос старика был хриплым, но тёплым, как угли в очаге.

Мехмет пожал плечами. Он не искал ничего, но и уйти не мог. Его взгляд скользнул по полкам и остановился на чёрном камне, лежащем на бархатной подушечке. Камень был невзрачен, похож на кусок угля, но что-то в нём притягивало – будто он хранил тайну, которую Мехмет ещё не разгадал.

– Это что? – спросил он, указывая на камень.

Старик улыбнулся, и в его улыбке мелькнула искра.

– Это? Это то, что остаётся, когда всё остальное сгорает. Настоящая ценность – внутри.

Мехмет нахмурился. Он не любил загадки. Его жизнь и без того была сплошным ребусом, который он не мог решить.

– Сколько? – спросил он, сам не понимая, зачем.

– Для тебя – даром. Но только если ты готов его нести.

Мехмет хотел возразить, сказать, что не верит в эти сказки, но что-то в голосе старика заставило его замолчать. Он взял камень, холодный и тяжёлый, и сунул его в карман.

– Не потеряй, – бросил старик ему вслед, когда Мехмет уже шагнул к двери. – И не бойся давления.

На улице ветер ударил в лицо, и Мехмет зажмурился. Камень в кармане оттягивал ткань, напоминая о себе. Он не знал, зачем взял его. Может, потому что в его жизни уже не осталось ничего, за что стоило бы держаться.

Мехмету было тридцать семь, но он чувствовал себя старше. Когда-то он был художником, чьи картины висели в галереях Бейоглу, а критики называли его «голосом поколения». Теперь его кисти покрылись пылью, а холсты в мастерской пожелтели от времени. Два года назад он потерял Асли – свою жену, свою музу, свой единственный свет. Она ушла тихо, во сне, оставив его с пустотой, которую не могли заполнить ни краски, ни слова.

После её смерти всё пошло прахом. Друзья исчезли, долги росли, а вдохновение, казалось, умерло вместе с ней. Мехмет перестал писать. Он пил дешёвое вино, бродил по ночному Стамбулу и спрашивал себя, зачем продолжает дышать.

Сегодняшний день не был исключением. Он вернулся в свою крошечную квартиру, где пахло сыростью и одиночеством. На столе лежала куча неоплаченных счетов, а в углу – незаконченный портрет Асли, который он так и не смог завершить. Её глаза на холсте смотрели на него с укором.

Мехмет достал камень из кармана и положил его на стол. В тусклом свете лампы он казался ещё более невзрачным. «Настоящая ценность – внутри», – вспомнил он слова старика. Что за чушь. Внутри Мехмета не было ничего, кроме боли и усталости.

Он лёг на диван, не раздеваясь, и закрыл глаза. Сон пришёл быстро, но не принёс покоя.

Во сне он оказался под землёй. Темнота была густой, как смола, и давила на грудь. Он чувствовал, как стены сжимаются, как воздух становится всё тяжелее. Где-то вдали раздавался ритмичный стук – будто молот бил по наковальне. Мехмет попытался закричать, но голос утонул в тишине.

И вдруг он увидел себя – не человека, а кусок угля, чёрный и хрупкий, лежащий в гигантских тисках. Тиски сжимались, медленно, неумолимо. Он чувствовал, как трещит его сущность, как ломаются куски, как всё, что он считал собой, рассыпается в пыль.