Екатерина Никандрова - Алиса, проснись!

Дисклеймер: все персонажи и описываемые события являются вымышленными. Любое совпадение с реальными людьми и событиями – случайно.

– Алиса, просыпайся!

Голос звучит словно прямо в моей голове, и я машинально повинуюсь и открываю глаза. Взгляд упирается в ослепительно белый высокий потолок. Обрывки воспоминаний вяло проплывают у меня в голове, и то немногое, что я помню, точно не предполагает никаких столь великолепных интерьеров. Потираю глаза обеими руками: где это я?

– Алиса? – поворачиваю голову и в дверном проеме вижу его. Красивого настолько, что я, как зачарованная, не могу отвести глаз. Он еще не успел надеть футболку – лишь потертые джинсовые шорты, в руках – полотенце, которым он, похоже, только что вытирал влажные после душа волосы. Мои зрачки расширяются до невероятных размеров, а незнакомец смотрит на меня с удивлением и даже, отчасти, с беспокойством.

– Ты в норме? Так и знал, что тебе противопоказаны все эти затянувшиеся допоздна вечеринки!

Я нервно сглатываю и часто моргаю, стараясь не смотреть на его плечи. Не знаю, во что я влипла, но сейчас явно не самый подходящий момент, чтобы начать выяснять подробности.

– А, да, ох уж эта вечеринка, – говорю максимально беззаботным, по моему мнению, голосом.

– Я сделаю тебе кофе, может быть, так тебе будет легче проснуться, – произносит незнакомец, подходя ближе, и, о Боже, внезапно целует меня в щеку прежде, чем я успеваю отпрянуть. У него приятный голос и говорит он чудно́, немного растягивая слова.

Незнакомец выходит из комнаты, а мои мысли лихорадочно мечутся в голове. Кто я и где это я? Кажется, я помню, что мое имя – Алиса. И это, пожалуй, единственное, в чем я сейчас хоть сколько-нибудь уверена.

Из приоткрытого окна, которое начинается, кажется, почти у самого пола, до меня доносится шум машин и расплывчатый калейдоскоп звуков большого города. Резко вскакиваю с кровати и подбегаю к окну: закрываю рот руками, чтобы не вскрикнуть, так я высоко. Какой же это этаж? Черт, ну двадцать пятый, не меньше. И этот город, определенно, мне не знаком.

Справа от меня – огромное зеркало в потертой золоченой раме, прислоненное к стене. Я боюсь повернуть к нему голову, но после секундного колебания все-таки поворачиваю.

Это я? Нет, это ведь не может быть правдой! Подхожу ближе: «А я, пожалуй, симпатичная», внимательно разглядываю себя с ног до головы, но нет, эту девушку я не узнаю.

В этот момент мой новый знакомый где-то в другом конце квартиры, видимо, на кухне («да, он же пошел за кофе») стучит ложечкой, что-то размешивая в чашке, и я понимаю, что времени выяснить еще хоть что-то до его возвращения у меня остается критически мало. Взгляд цепляется за стопку писем, небрежно брошенных на журнальный столик. Быстро просматриваю их дрожащими руками, кто адресат, как его имя? Майк…

– Твой кофе! – Майк возникает рядом со мной внезапно, словно иллюзионист. В его руках небольшой поднос с двумя чашками черного кофе.

– Спасибо, Майк, – я улыбаюсь со всей благодарностью, на какую способна, в глубине души надеясь только, что те письма были адресованы ему, а не, скажем, его дедушке.

Отпиваю глоток кофе и морщусь, не успев сдержаться: теперь я, определенно, знаю о себе и кое-что еще – я ненавижу кофе с сахаром! А этот – именно такой!

– Ты что же, совсем ничего не помнишь из того, что было вчера? – Майк, все-таки оказавшийся Майком, смотрит на меня озабоченно.

«Милый, – думаю я, – а что, если я сейчас скажу тебе, что я не помню не только того, что было вчера, я не помню толком ничего. Кроме, возможно, своего имени».

Но по простодушному и искренне взволнованному лицу Майка я понимаю, что он еще не готов к подобным откровениям, и только вздыхаю в ответ.

Майк проводит рукой по моей щеке и ободряюще улыбается: «Дурная это идея – устраивать презентации по воскресеньям, давай, собирайся, я подброшу тебя в офис».

Офис? Час от часу не легче. Делаю милое лицо и киваю, а когда Майк усаживается с ноутбуком на свою половину постели, уверенно выхожу из комнаты, надеясь, что смогу быстро найти кухню в этой огромной квартире и вылить мерзкий кофе в раковину, где ему самое место.