Александр Тихонов - Александр Тихонов. Легенда мирового биатлона

© Тихонов А.И., текст, 2013

© ООО «Издательство «Вече», 2013

– Хотелось бы перечислить всех моих друзей, но на это не хватит всех страниц книги. Я вас всех люблю, уважаю, не забываю тех, кто уже ушёл из жизни, и тех, кто жив-здоров, слава богу. Мы частенько встречаемся в разных концах страны.

Сейчас я скажу о самых важных для меня людях. Особенно о тех, с кем связано начало спортивной карьеры. Безусловно, отец. Он был для меня и отцом, и другом, который меня понимал, так как сам беззаветно любил спорт. В послевоенное время выполнял на перекладине и брусьях такие комбинации, которые его ученики не могли иногда повторить. То, что не удалось в спорте претворить в жизнь отцу, прервала война, то удалось его сыну. До конца его дней у нас с отцом были прекрасные отношения. Мать тоже занималась в детстве лыжами, довольно прилично каталась. Из четверых сыновей мне довелось унаследовать самое лучшее в том, что касается вопросов спорта.

Я всегда ценю в первую очередь не заслуги, не награды, а человеческие качества.

Первым моим серьёзным тренером в «Трудовых резервах» был Олег Николаевич Горохов. Прекраснейший человек, душа, всегда с улыбкой. Он практически никогда никого не наказывал, старался решить мирным путём любые вопросы. Он был нам больше другом, нежели просто нашим старшим тренером. Он только закончил службу в армии, и ему предложили роль тренера в Челябинской области, в «Трудовых резервах».

В более взрослой жизни – Валентин Михайлович Романов, который пригласил меня в город Новосибирск как преподаватель кафедры лыжного спорта. Я ему за это благодарен, мы и по сей день поддерживаем отношения. Сложный человек по характеру, но преданный своему делу. Когда лыжную подготовку сдавали боксёры, борцы, пловцы, просто так получить «тройку» было невозможно. Весь техникум приходил смотреть, как они финишируют, все извалявшиеся в снегу. Но все доходили! Он никогда не ставил незаслуженную «тройку», тем более «четвёрку» или «пятёрку».

Началась спортивная карьера, я перешёл в общество «Динамо» – и самые лестные слова ушедшему из жизни в сорок пять лет Евгению Дмитриевичу Глинскому. У него была своя команда лыжников, слаженная, они уже зарекомендовали себя, а я пришёл новенький и спросил его: «Евгений Дмитриевич, можно я буду звать вас Батей?»

Меня приревновали, чуть не до драки дело доходило, но начался сезон, я стал всех обыгрывать, и все успокоились. Я его так Батей и звал, и потом многие другие подключились. С приятной внешностью, с хорошим юмором, трудоспособный до безобразия. Человек, который всегда находил компромиссные решения. Может быть, раз или два я его видел расстроенным, тогда, когда не получалось со спортивными результатами. Мы садились вместе с ним и – чего греха таить – выпивали по рюмке водки, закусывали и говорили, что жизнь на этом не закончилась, будут другие старты и будут другие победы, и также будут поражения, от которых никто не застрахован. Жили мы с ним душа в душу.

Евгений Глинский

Я сновидящий, я предвидел катастрофу. В момент аварии, когда они с Сашей Петровым попали под трактор «Кировец», я стоял под мостом на светофоре.

Я видел, что наверху какая-то суета, подгоняют кран. Приезжаю на дачу. Должен был остаться. Развернулся и гнал обратно как сумасшедший, не зная ничего. Тогда мобильных телефонов не было. Приезжаю во Дворец спорта «Динамо», мне говорят: «Глинский погиб». Я, ни слова не говоря, разворачиваюсь – и в морг. Меня не пускают, я разбросал всех этих сторожей, захожу – и увидел: в конце, на кушетке, лежит, в динамовских брюках…

Машину перевернуло, а «Кировец» проехался по водительскому месту. Саша остался жив, а Евгения Дмитриевича просто раздавило этим огромнейшим трактором.

Для меня это было шоком. Я подошёл, положил руки на его руки. Они холодные. Это была катастрофа для всего динамовского коллектива, для советского спорта.