Алина Кононова - 323 убийства

После смертельного ранения надо чем-то себя занять.

Кровь растекается по ткани платья, обивке кресла, доскам пола. Я полусижу, терпя неудобную позу и зуд в носу. Обивка пахнет хлоркой. Понятное дело, её очищают от фальшивой крови три раза в неделю.

Знаете, как это делается? У актёра в руке пистолет, заряженный холостыми патронами. У меня – булавка, спрятанная в ладони. В нужный момент раздаётся громкий хлопок. Хватаюсь за грудь, где скрыт пакет с фальшивой кровью. Алое пятно расплывается по платью. Зрители ахают, я падаю в кресло и направляю взгляд в пустоту. Смерть воцаряется на сцене, в который раз.

Но здесь мы её не боимся.

Самое сложное – не моргать: глаза быстро пересыхают. Подстраиваю моргание под реплики и перемещения других актёров, когда зрители скорее посмотрят на них, чем на меня. Дышать надо неглубоко и медленно, чтобы грудь почти не двигалась. И, конечно, терпеть боль в спине, желание чихнуть и остальные телесные неудобства.

Такая у меня работа.

Мой убийца, его зовут Петя. Слишком безобидно для того, кто пару раз в неделю стреляет в беззащитных девушек, да? Он – один из худших актёров, которых я встречала. Как-то на вечеринке знакомая шепнула, Петя вылетел из трёх театральных школ. Но пьесу режиссирует его сестра, поэтому «большой талант» не сидит без работы.

Он выбросил пистолет за кулисы и произносит монолог. Фальшивая кровь добралась до кожи; вспоминаю, остался ли дома пятновыводитель. Это помогает не скучать, пока я изображаю труп.

Крови должно быть не так много – при одном выстреле прямо в сердце. Но Вера, наша специалистка по спецэффектам, – фанатка багровых рек. Будь её воля, под платьем оказалось бы в три раза больше крови, а Петя не стрелял, но набросился на меня с ножом.

Представляю, как он смеётся, танцуя в потоках фальшивой крови, когда монолог заканчивается и падает занавес. Можно встать, размяться и, самое главное, нормально моргать!

Сегодня меня убили в триста двадцать третий раз. Это случалось на сцене, и перед объективом камеры, и даже на корабле, когда я играла в труппе на круизном лайнере. Стоит выйти на подмостки – меня зарезают, душат и травят. Несколько десятков раз я скончалась от болезни, но это было не так увлекательно.

Остаток спектакля досматриваю из-за кулис. Персонажи расследуют мою смерть, разоблачают Петра, и в конце Игорь, играющий тайного агента полиции, надевает на него наручники. Мы выходим на поклон – я в окровавленном платье, намертво присохшем к груди. Ольга просит его не снимать, чтобы удивить зрителей – и получить яркие фотографии для рекламы.

Жидкие аплодисменты. Поклон, ещё один. Занавес.

Когда последний зритель покидает зал, а капельдинер закрывает двери, все снова собираются на сцене. Кто-то наступил в лужу фальшивой крови и оставил десяток алых отпечатков на досках. У уборщицы есть немало причин нас ненавидеть.

Ольга, как всегда, начинает с криков:

– Петя, монолог в начале был ужасен! Ни капли мастерства, ни единой капли. Алсу, ещё один такой проход, и я тебя уволю! Поедешь назад в свою деревню играть Анну Каренину. – Она переводит взгляд на меня. – Лана, у тебя всё прекрасно.

Улыбаюсь, принимая похвалу. Никто не изображает трупы настолько хорошо. Правда, никто и не в курсе, как я играю другие роли.

Единственная моя цель на сцене – умереть, творчески и красиво. Создать иллюзию, которая будет прекрасной и безопасной, совсем не похожей на реальность.

Ольга продолжает распекать остальных; Алсу ловит мой взгляд и закатывает глаза. Она постоянно переигрывает, но кто в таком маленьком, дышащем на ладан театре выступает хорошо?

Все знают ответ: Игорь.

Игорь единственный из нас, кого ангел поцеловал в лоб, одарив талантом. Он может взять любую роль и оживить её. У меня это получается только с мёртвыми, простите за каламбур.

– Один Игорь нормально справлялся! Так, куда он делся?