Алексей Викторович Вязовский, Сергей Линник - 15 ножевых

Глава 1

Нормальность – это асфальтированное шоссе.
Ехать удобно, но цветы не растут.
Ван Гог

В лифте играла приятная музыка. Такая, специально для подобных мест написанная, послушал и забыл. И пахло… м-м-м… чем-то цветочным. Я посмотрел в зеркало, охранники отвели глаза. Оно и ясно: когда у хозяев случается обострение, обслуге не позавидуешь. Может прилететь. Причем как от больных, так и от здоровых. От последних даже быстрее.

– Анатолич! – К моему уху наклонился Цыган, чернявый остроносый фельдшер нашей психиатрической бригады. – А кучеряво тут живут. Лифт в частном доме!

– Это же Рублевка, – философски пожал плечами я. – Тут и пятиэтажные дворцы не редкость.

Двери лифта распахнулись, старший охранник кивнул нам в сторону мраморного коридора. Как будто тут было куда еще идти. Ан нет. Коридор раздвоился, пошли какие-то комнаты, залы. Потеряться тут – как два пальца об… асфальт.

– А если он буйный? – Цыган все никак не успокаивался.

– Тогда мы его попытаемся уболтать. А если не получится, вы с Ефимом его по моей команде схватите и зафиксируете. Сделаем инъекцию и увезем в стационар.

– Прямо как на тренировке?

– Прямо как на тренировке.

Я посмотрел на здоровяка, что шел рядом со мной. Ефим был спокоен как танк, меланхолично жевал жвачку. Это Цыган у нас новенький, а с Ефимом мы в частной психиатрической бригаде за последние пару лет пуд соли съели. Чего только не видели. И самоубийц, и клиентов в психозе. Вспомнишь – вздрогнешь. Если с непривычки. А так – работа не хуже других.

Охранники нас завели в роскошный зал, полный зеркал и статуй, по которому, словно лев в клетке, металась женщина в шелковом халате. Ее молодость была давно в прошлом, но лицо было вылеплено пластическими хирургами будьте-нате. Отрезанный нос, губы-вареники, натянутые скулы.

Блондинка, заметив нас, тут же закричала пропитым хриплым голосом:

– Ну сколько вас ждать можно?! Ваденька умирает!

– Ехали со всей возможной скоростью, – дипломатично ответил я, осматриваясь.

Кричащая роскошь. Именно так можно охарактеризовать местный дизайн. И это было слегка удивительно. Последние годы рублевские жители отошли от стиля «дорохо-бохато». Бал правили минимализм, технологичность. А тут – золотая лепнина, какие-то огромные хрустальные люстры-пылесборники.

– Пойдемте скорее! Сыну очень-очень плохо!

Блондинка быстрым шагом повела нас в комнату Ваденьки, попутно путано рассказывая о его состоянии. Чудить он начал еще вчера вечером. Сначала ловил каких-то невидимых мух, потом разбил зеркало – заявил, что через него за ним следят.

– У специалистов наблюдались ранее? – начал я собирать информацию.

– Никогда! У нас очень здоровый мальчик!

– Почему сразу не вызвали бригаду?

– У меня был прием в «Барвиха Лакшери Вилладж», Петенька сказал, что все уладит.

Тут я напрягся.

– Что значит «уладит»? И кто такой Петенька?

– Петр Алексеевич – это мой третий муж. Он дал Ваденьке что-то, и тот успокоился.

– Что «что-то»?!

Из меня чуть не выскочил заковыристый мат. В таких случаях самолечение – это самое дерьмовое, что можно придумать. Если это острый психоз, то и обострить можно, а если веществ набрался, вообще неизвестно, как одна дрянь с другой в сочетании сработает.

Доплутали наконец-то по этим лабиринтам до пункта назначения, зашли в комнату. С первого взгляда стало понятно: тут не психиатрия, а наркология. «Мальчик» был двухметровым, здоровым амбалом с шальными глазами. Парень явно набрался какой-то синтетики выше крыши, вот ее, крышу, и смыло. Напуган, дезориентирован, зрачки расширены. Не понимает, где находится. Представляете, каково оно – каждую секунду узнавать заново, что ты не знаешь, где оказался и кто все эти люди вокруг. Или не люди. На измене пацан, сразу видно.

– Извините, как к вам обращаться? – спросил я хозяйку. А то сначала не познакомились, а потом она сразу беседу увела в сторону, момент представления друг другу пропустили. К тому же у нее бейджика с ФИО и фотографией на груди не наблюдается.

Следующая страница