Александр Покровский - 11 встреч. Интервью с современниками

Я брал эти интервью у людей, которые чего-то в этой жизни добились.

Но я не стремился приоткрыть читающей публике рецепты успеха.

Мне было интересно проникнуть в другое мировоззрение.

Я хотел увидеть то, как другой человек ощущает этот мир. Мне хотелось понять, что из себя представляет этот мир для человека и что этот человек представляет для мира. Мне хотелось узнать, что переживает человек при этом. Что такое мир для него? Работа, труд или радость и счастье…

Я беседовал с разными людьми. Я брал интервью у промышленников, политиков, врачей, военных, ученых. Меня интересовало: на сколько один человек может открыться перед другим человеком и происходит ли это в беседе. Мне хотелось, чтоб человек рассказал о себе, о своих страстях и азарте, о том, как он себя видит и что он от этой жизни хочет, как выстраивается философия его жизни и есть ли у него вообще какая-либо философия.

Это очень разные люди. Разные по степени доверия к другому человеку.

Иногда человек начинал говорить так, как говорит автомат, как говорит машина – голосом, записанным на пленку, но иногда он раскрывался сразу, а иногда только в самом конце беседы, когда уже надо было завершать разговор.

Порой мне начинало казаться, что человек настолько сильно вымывает себя из своей жизни, работы, что он превращается только в функцию. Он так здорово прячется, что, в конце концов, теряет сам себя. Не может себя представить обычным человеком или боится это сделать.

Часто, во время этих бесед, я видел, что чем выше человек стоит на социальной лестнице, тем меньше в нем остается черт, качеств, присущих человеку, живущему с тобой на одной лестничной площадке. Он боится быть слабым, он боится быть добрым, он боится расчувствоваться. Он вообще многого боится.

Люди, с которыми я говорил, то были больше своего дела, то соответствовали ему, а то казались меньше того, что они делали.

При этом вдруг обнаруживалось, что внутри человека уживается сразу несколько правд: одна правда сегодняшнего дня, другая правда – это то, что он говорит, третья – что он думает, а четвертую правду не знает никто, и никогда ее не узнает.

Этими беседами я не хотел никого ни в чем уличать или разоблачать.

Мне хотелось вести разговор так, чтобы человеку самому было интересно говорить.

Удалось ли мне это?

Надеюсь, что да.

Ким Македонович Цаголов, генерал, участник войны в Афганистане.

Я захотел поговорить с Кимом Македоновичем после того как мне рассказали о том, что он во время войны в Афганистане, будучи советским полковником, множество раз один ходил через линию фронта к моджахедам и там, переодетый в афганскую национальную одежду, договаривался с ними о переходе на нашу сторону.

Я увидел седого, но еще очень крепкого человека. Он вышел мне навстречу и улыбнулся. У него была хорошая улыбка.

Мы поднялись к нему в кабинет. Все стены увешаны картинами. В основном это портреты. Мне говорили, что он рисует.

– Это ваши картины?

– Мои. Это только часть. У меня их много. Устаю от дел, беру в руки кисть. Я же окончил художественное училище, вот и рисую иногда потихоньку.

– Не удалось стать художником?

– В армию призвали. Сразу же после художественного училища. В Военно-морской флот.

– Давно это случилось?

– В 1947 году. Я же стар как сивый мерин, – улыбнулся он.

– Вас матросом призвали?

– Да. Потом меня в училище направили. В 1950 году я закончил Ейское военно-морское авиационное училище имени Сталина. После окончания училища был Балтийский флот – город Таллин. Затем я попал в Порккала-Удд – это наша военно-морская база в Финляндии. Там был полк морской авиации. Полком командовал настоящий ас-полковник Климов. Война закончилась, но база у нас там была какое-то время, а потом решили ее вернуть финнам. После того как приняли такое решение, оставили в команде полковника Пирожникова, которая готовила базу для передачи. Раз мы отдаем финнам эту территорию, то она должна благообразно выглядеть. Вот мы и приводили базу в первоначальное состояние. Если, к примеру, где-то когда-то стоял стол, значит, он и должен был теперь там стоять, а если вот здесь была лампочка, то уж будьте любезны, верните все на место. Так что мы демонтировали наше оборудование.